Подлинная история Дома Романовых. Путь к святости - [285]
Обе версии, как мы покажем далее, не соответствуют действительности, однако некое образное истолкование этот слух имеет…
Увы…
Императору Николаю I, взошедшему на престол после событий 14 декабря 1825 года, все свое правление приходилось «расхлебывать декабристскую кашу», заваренную старшими венценосными братьями – Александром и Константином, и не этой ли кашей и отравился он?
Впрочем, конечно же, каша была заварена раньше, и всё XVIII столетие настаивалась, доходила на огне дворцовых переворотов, и такой и была подана на стол сыновьям императора Павла…
1
Каша была заварена крепко.
Мы говорили, что все предвоенное правление Александра I проникнуто смутным предощущением реформ, симпатией к масонству, мистикой…
В послевоенные годы, когда великий князь Николай Павлович уже достиг совершеннолетия, император Александр I обратился к более традиционным для России духовным ценностям, чем вызвал ожесточенную критику в свой адрес со стороны аристократии, и, по сути, сам подал сигнал для начала подготовки новых заговоров и переворотов.
Но словно в зеркальном отражении, с той и с другой стороны – одни и те же люди. Мягкий Александр I проявляет необыкновенную твердость и не сдает никого из своего окружения. При этом никому из приближенных, не исключая ни Алексея Андреевича Аракчеева, ни Михаила Михайловича Сперанского, он не доверяет до конца…
Причину этого постоянства некоторые исследователи видят в зависимости императора от его окружения, в его нерешительности и лукавости…
Нерешительность, разумеется, присутствовала, но как объяснить, почему многие масонские ложи, как только император – нет-нет! – не запретил, а только утратил интерес к ним, стремительно преобразуются в тайные общества заговорщиков?
Как объяснить, почему при дворе Александра I мирно уживались суровые монархисты и убежденные республиканцы, восторженные либералы и откровенные реакционеры? А главное, почему все эти монархисты и республиканцы, либералы и реакционеры, вместо того чтобы враждовать между собою, дружно и единым строем противостояли любым попыткам императора освободить крестьян?
Да… Александр I бывал и нерешительным, и неискренним, но, в принципе, это не так уж и важно. Все свое правление он оставался императором рабовладельческой страны и высвободиться из этого ненавистного ярма не мог.
Насколько «неадекватно» повели себя дворяне-крепостники, оставив в рабстве у себя русский народ, который и спас в этой войне и Россию, и государя, мы уже говорили.
Поразительно, но идеологов рабовладельческого строя нисколько не смущало, что рабство становится анахронизмом даже в Российской империи и приобретает исключительно славянскую окраску!
Ведь в 1814–1816 годах провело освобождение всех своих крестьян эстляндское дворянство. В 1817 году были освобождены крестьяне Курляндии, в 1819 году – Лифляндии.
Зато русские крепостники, хотя разрешение освобождать крестьян им было предоставлено еще Указом от 1803 года о вольных хлебопашцах, освободили за двадцать два года всего 47 153 крестьянина[179].
Примерно по две тысячи крестьян в год…
И это по всей огромной России… Чтобы освободить такими темпами из рабства всех русских людей, потребовалось бы несколько тысячелетий.
«Самое невежественное и самое ничтожное», как говорил граф П.А. Строганов, сословие русского поместного дворянства стояло в вопросе рабовладения стеной. И стена эта была нерушимой независимо от того, либералом или реакционером был рабовладелец.
Что мог этому противопоставить Александр I?
Николаем Николаевичем Новосильцевым был разработан проект отмены крепостного права, но и его не удалось осуществить.
Когда Александра I спросили, почему он медлит с этими реформами, он ответил: «Неким взять!»
При этом не следует забывать, что Александру I требовались помощники даже для того, чтобы угадать и выразить приличным образом его мысль… Александр I ожидал, что его мысль сумеет выразить либеральный Николай Семенович Мордвинов, но тот не сумел. Не смог сделать этого и верный Алексей Андреевич Аракчеев.
О каком противостоянии монолитной армии рабовладельцев можно говорить? Кто еще оставался, на кого еще можно было надеяться?
И не об этом ли и размышлял Александр I, когда ему доложили о существовании мощного оппозиционного заговора, выразившегося в создании Северного, Южного и Славянского тайных обществ?
Мы знаем сейчас, что для подобных мыслей основания действительно имелись. Практически все участники будущего выступления на Сенатской площади выросли и возмужали в Александровскую эпоху, еще в предвоенное время, проникнутое смутным предощущением реформ, масонской мистикой.
Такое впечатление, что первым делом император в силу неистребимого лукавства своего характера подумал тогда, а не те ли это люди, которыми можно взять, которых он ждет, чтобы выразить мысль, которая так мучила и его, и всю страну…
– Вы знаете, что я сам разделял и поддерживал эти иллюзии, – сказал он, выслушав доклад. – Не мне их карать.
Другого докладчика Александр I не стал и слушать…
Тем не менее в последний год жизни он распорядился провести широкое дознание.
Во время следствия он и скончался в Таганроге 19 ноября 1825 года.
Ермак с малой дружиной казаков сокрушил царство Кучума и освободил народы Сибири. Соликамский крестьянин Артемий Бабинов проложил первую сибирскую дорогу. Казак Семен Дежнев на небольшом судне впервые в мире обогнул по морю наш материк. Об этих людях и их подвигах повествует книга.
Сейчас много говорится о репрессиях 37-го. Однако зачастую намеренно или нет происходит подмена в понятиях «жертвы» и «палачи». Началом такой путаницы послужила так называемая хрущевская оттепель. А ведь расстрелянные Зиновьев, Каменев, Бухарин и многие другие деятели партийной верхушки, репрессированные тогда, сами играли роль палачей. Именно они в 1918-м развязали кровавую бойню Гражданской войны, создали в стране политический климат, породивший беспощадный террор. Сознательно забывается и то, что в 1934–1938 гг.
Выдающийся поэт, ученый, просветитель, историк, собиратель якутского фольклора и языка, человек, наделенный даром провидения, Алексей Елисеевич Кулаковский прожил короткую, но очень насыщенную жизнь. Ему приходилось блуждать по заполярной тундре, сплавляться по бурным рекам, прятаться от бандитов, пребывать с различными рисковыми поручениями новой власти в самой гуще Гражданской войны на Севере, терять родных и преданных друзей, учительствовать и воспитывать детей, которых у Алексея Елисеевича было много.
Новая книга петербургского писателя и исследователя Н.М. Коняева посвящена политическим событиям 1918-го, «самого короткого» для России года. Этот год памятен не только и не столько переходом на григорианскую систему летосчисления. Он остался в отечественной истории как период становления и укрепления большевистской диктатуры, как время превращения «красного террора» в целенаправленную государственную политику. Разгон Учредительного собрания, создание ЧК, поэтапное уничтожение большевиками других партий, включая левые, убийство германского посла Мирбаха, левоэсеровский мятеж, убийство Володарского и Урицкого, злодейское уничтожение Царской Семьи, покушение на Ленина — вот основные эпизоды этой кровавой эпопеи.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В юности душа живет, не отдавая никому отчета в своих желаниях и грехах. Что, например, страшного в том, чтобы мальчишке разорить птичье гнездо и украсть птенца? Кажется, что игра не причинит никому вреда, и даже если птенец умрет, все в итоге исправится каким-то волшебным образом.В рассказе известного православного писателя Николая Коняева действительно происходит чудо: бабушка, прозванная «птичьей» за умение разговаривать с пернатыми на их языке, выхаживает птенца, являя детям чудо воскрешения. Коняев на примере жизненной истории показывает возможность чуда в нашем мире.
В книге рассказывается об оренбургском периоде жизни первого космонавта Земли, Героя Советского Союза Ю. А. Гагарина, о его курсантских годах, о дружеских связях с оренбуржцами и встречах в городе, «давшем ему крылья». Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.