Подкидыш - [2]

Дюпон поднял вверх руки.

— Ребята, на меня надежд мало! Я травматолог, а тут нужен детский врач.

— Не прибедняйся! — проревел Калашников. — Что у него внутри — ты знаешь, а это уже большое дело. Установим круглосуточное дежурство до тех пор, пока не прилетит вахтовый корабль. Пацан к тому времени будет уже ползать и делать пи-пи в кастрюлю.

— Какой пацан?.. — оживился Колли.

— Наш, наш… — сказал Калашников. — Которого мы теперь будем коллективно вскармливать.

Колли удивленно глянул на грязно-зеленый сверток, кричащий посреди топчана.

— А с чего ты взял, что это пацан?

— В сугробе он лежал голым.

Калашников осторожно приоткрыл дверь в медицинский отсек и на цыпочках вошел внутрь. Дюпон, которому выпало счастье дежурить первым, бессовестно дрых за рабочим столом, положив голову на сцепленное руки. Юный и пока безымянный приемный сын пяти отцов спал на операционном столе, запеленутый в больничную простыню, криво изрезанную скальпелем. Рядом с Дюпоном стояла целая батарея пустых, початых и полных бутылочек с молоком. Слабый свет ночника делал их похожими на бризантные снаряды.

Калашников любовно поправил на малыше импровизированный конверт. Младенец во сне замотал головкой и зачмокал сложенными в трубочку пухлыми губками.

"Брюнет, — подумал Сергей. — С голубыми глазами… Весь в меня".

Дверь за спиной скрипнула. Он обернулся.

В отсек почти по-пластунски вползал Хаусман. Калашников приложил палец к губам. Вилли энергично закивал и крадучись подошел к ребенку. Почему-то он был босой.

— Чего не спишь? — прошептал Калашников.

— А ты?

— Я его первый отец. Я его нашел.

— А я второй. Я ему делал соски.

— Только тихо.

— Само собой. — Хаусман нагнулся над спящим дитем, и поправил и без того безукоризненно лежащее на нем одеяльце.

— Спит, мерзавец. И в ус не дует…

Дверь опять скрипнула.

— Колди, — попытался угадать Хаусман.

— Нет, Родригес, — с трудом прошептал Калашников, которому привычнее было орать. — Колли никогда не любил детей.

…Они шли один за другим и были страшно удивлены, обнаружив в отсеке остальных.

— Какого черта? — прошипел Колли, разглаживая приготовленные для ребенка подгузники.

— Вот именно, — сказал Родригес, прикрывая салфеткой ночник, который и так не светил на личико малышу.

— Ну вот… — вздохнул Хаусман. — Вся семейка в сборе. В какой последовательности будем нянчиться, папаши? Серж вне конкурса, остальным придется тянуть жребий… Жак уже получил свое, нам до утра тоже кое-что перепадет. Никому не будет обидно.

Дюпон проснулся оттого, что отлежал руки. Он поднял голову. На топчанах вповалку спали все няньки. Гигантский Калашников свешивался со всех сторон; тощий Хаусман напоминал сложенный складной метр; пухлый Родригес, мерзший почему-то даже летом, был закутан в принесенное из его каюты одеяло. Колли спал сидя, его очередь была последней, и он заснул на боевом посту. В его руке мертвой хваткой была зажата пустая бутылочка из-под молока.

За окном уже было светло и Дюпон выключил ночник. Размяв онемевшие руки и шею, он подошел к малышу.

Ребенок не спал. Он лежал, играя пальчиками выпростанных из ненадежного конверта ручек и, глядя на Жака огромными, необыкновенно живыми и умными для его возраста глазами, улыбался беззубым ртом. Дюпону показалось, что младенец сильно вырос за ночь.

— Отцы! — громко сказал он. — Что же вы проспали своего дитятю? Ему скучно!

Калашников шумно свалился на пол с мелкого для него топчана. Хаусман с кряхтением стал распрямляться, а Колли выронил бутылочку. Только Родригеса не проняло. Тогда с него содрали одеяло и этого оказалось достаточно.

Хаусман подошел к куче грязного белья в углу и, брезгливо поморщившись, кончиками пальцев приподнял одну из пеленок.

— И где только он берет эту гадость? В молоке ничего такого не было.

— Это он специально для тебя, — едко сказал Колли. — Он знал, что их стирать будешь ты.

Они впятером сгрудились вокруг стола и принялись услаждать ребенка и себя самих всевозможными "козами", гримасами и сюсюканьем. Младенец был счастлив вместе с ними!

И вдруг он перестал улыбаться. В его глазах появилось странное выражение. Он округлил свой крохотный ротик.

— Здравствуйте, — услышал Калашников.

— Хау ду ю ду, — услышал Колли.

— Гутен таг, — услышал Хаусман.

— Бонжур, — услышал Дюпон.

— Буэнос диас, — услышал Родригес.

— …вы прошли вступительный экзамен в начальный класс Галактической гимназии. Я ваш первый учитель. Меня зовут…