Подход Кристаповича - [8]

Шрифт
Интервал

— Федор Степаныч, а ведь для вас все это не имеет значения, правильно? — и, не дожидаясь ответа, помчался к дому. Уже издали, на ходу, оглянулся в последний раз. Криворотов стоял на том же месте, на бугре, неподалеку от дачи. На фоне снега четко вырисовывалась его огромная фигура в широченном тулупе. И Мишке показалось, что милиционер утвердительно кивнул — и на последний Мишкин вопрос, и будто одобряя все Мишкины действия и догадки.

Через десять минут Мишка уже спал, забравшись на кровать под ватное одеяло, заняв материно место. Первый день расследования Майк Кристи провел с толком. Влажный конверт и слегка растрепавшаяся книга лежали под подушкой. Поработать с конвертом Мишка собирался рано утром. С книгой же приходилось ждать, пока мать вернется с дежурства и отоспится. Расследование шло отлично, и можно было многого ожидать от книг и конверта. Возможно, что уже завтра Майк Кристи поставит заключительную точку в этом сложном и чертовски интересном деле, господа.

Мишка лежал под одеялом мокрый, как мышь. Он заснул раньше, чем полностью высох пот.

Мать вернулась с дежурства, как обычно, в восемь утра. Мишкина мать выделялась в деревне не столько пообносившейся городской одеждой, сколько высоким ростом. Модные жакеты с меховой отделкой были давно большей частью проданы, оставшиеся как-то так налоснились от дров и коромысла, что сравнялись с ватниками и телогреями, ботинки и туфли изорвались, а подшитые валенки мать, как и Мишка, не снимала с ноября до апреля. Но рост — рост никуда не девался. Мать была выше не только всех баб, но и большинства мужиков. Соответственно и прозвище она получила мгновенно верста высланная. Под стать росту были у матери руки и ноги: обувь ее до сих пор была Мишке велика, а варежки и подавно. Вообще, мать была всем крупна: в бедрах широка, темно-русые волосы — толстеннейшей косой, зубы как у лошади, и один в один — с голубым блеском. И если б не рост несуразный, не слишком большие, по здешним понятиям, водянисто-голубые глаза — пучеглазая, не слишком тонкие пальцы и запястья — гляди, переломятся, да, главное, не Мишка — вдовье приданое, то была б мать в деревне невеста не из последних, для вдовых, конечно. И еще — если б не городская, грамотная до невероятия. Этого добра никому не надо.

Все это Мишке, с хозяйских слов, не раз пересказывал Колька, да и при Мишке бабы не однажды говорили. Мишка вспомнил, что и отец, в хорошем настроении, называл мать «ваше высоченное превосходительство» и, почему-то, «графиня Коломенская». А вернувшись из последней своей командировки, на все ее расспросы, кем он там был и что делал, спел: «Он был там какой-то советник, она — генеральская дочь». Встал на одно колено, скорчил жалобную рожу и Мишке подмигнул. Мать засмеялась и сказала: «Сам уже генерал или как там, а все тесть покоя не дает». Отец поднес к виску палец еще плохо двигающейся правой руки, сделал «пах! па-пах!» — и повалился на ковер. Мишка заверещал и полез сверху…

Мать разбудила Мишку, обычным своим холодноватым, невыразительным голосом поинтересовалась, как Мишкино горло. Дня три назад горло действительно болело, но уже давно прошло. Хозяйка дала стакан горячего молока с маслом, и одну ночь Мишка спал, завязанный материным теплым платком — и все. Но идти сегодня в школу противоречило всем Мишкиным планам, поэтому пришлось сказать, что горло еще болит, хотя уже меньше. Мать спросила, почему же тогда лыжи стоят в сенях еще мокрые да и валенки у печи сохнут, но пока Мишка придумывал вранье, уже отвлеклась, невразумительный Мишкин ответ выслушала невнимательно. Всегда она так спросит что-нибудь, а ответ уже не слушает, по сторонам смотрит. Отец это называл «салонные манеры», злился. Мишке же это чаще всего бывало на руку — как и сейчас.

Мать быстро поела кашу, которая с вечера стояла в печи, быстро сняла валенки и кофту, велела Мишке подвинуться, легла лицом в подушку и сразу заснула. Руками она сверху накрыла голову, будто плакала, но Мишка слышал, что она спит. Руки были красные, на концах пальцев белые пузыри — от кипятка. Навозилась за дежурство, намыла мисок.

Мишка повернулся на бок, отгородился от холодной стены одеялом, стараясь не стащить его с матери, сунул руку под подушку, нащупал конверт, вытащил его и стал изучать.

На конверте был московский адрес. Название улицы Мишке было знакомо, короткая улица эта была в самом центре, и Мишка там бывал — вместе с отцом у одного его знакомого. Мишка порадовался, будто известная эта улица сразу все разъяснила… Но одновременно Мишка и удивился — фамилия адресата показалась ему тоже известной! Он стал вспоминать, откуда мог знать эту нерусскую фамилию, но не вспомнил, хотя пытался довольно долго. Единственный вывод, к которому пришел — слышал эту фамилию или от отца, или от отцовских друзей. В любом случае оставалось несомненным, что это фамилия того самого комдива, что был на даче в гостях.

Вскрыт конверт был неаккуратно — почти весь изорван. В конверте лежал небольшой лист бумаги, исписанный с одной стороны. Мишка прочел еж, перечитал, спрятал в конверт, конверт под подушку, подремал немного… Вдруг проснулся толчком, снова вытащил письмо, перечитал еще раз: «Женечка! Я решил написать, так как уверен, что почту по утрам достаешь ты, когда Валентин уже уезжает на службу. Надеюсь, что письмо не попадет ему в руки, хотя… Какая теперь разница? Вот что я хочу тебе сказать…»


Еще от автора Александр Абрамович Кабаков
Птичий рынок

“Птичий рынок” – новый сборник рассказов известных писателей, продолжающий традиции бестселлеров “Москва: место встречи” и “В Питере жить”: тридцать семь авторов под одной обложкой. Герои книги – животные домашние: кот Евгения Водолазкина, Анны Матвеевой, Александра Гениса, такса Дмитрия Воденникова, осел в рассказе Наринэ Абгарян, плюшевый щенок у Людмилы Улицкой, козел у Романа Сенчина, муравьи Алексея Сальникова; и недомашние: лобстер Себастьян, которого Татьяна Толстая увидела в аквариуме и подружилась, медуза-крестовик, ужалившая Василия Авченко в Амурском заливе, удав Андрея Филимонова, путешествующий по канализации, и крокодил, у которого взяла интервью Ксения Букша… Составители сборника – издатель Елена Шубина и редактор Алла Шлыкова.


Невозвращенец

Антиутопия «Невозвращенец» сразу после публикации в журнале «Искусство кино» стала едва ли не главным бестселлером года. Темная, истерзанная гражданской войной, голодная и лишенная всяких политических перспектив Москва предполагаемого будущего 1993 года... Главный герой, пытающийся выпутаться из липкой паутины кагэбэшной вербовки... Небольшая повесть как бы фокусирует все страхи и недобрые предчувствия смутного времени конца XX века.


Все поправимо: хроники частной жизни

Герой романа Александра Кабакова — зрелый человек, заново переживающий всю свою жизнь: от сталинского детства в маленьком городке и оттепельной (стиляжьей) юности в Москве до наших дней, где сладость свободы тесно переплелась с разочарованием, ложью, порушенной дружбой и горечью измен…Роман удостоен премии «Большая книга».


Последний герой

Герой романа Александра Кабакова не столько действует и путешествует, сколько размышляет и говорит. Но он все равно остается настоящим мужчиной, типичным `кабаковским` героем. Все также неутомима в нем тяга к Возлюбленной. И все также герой обладает способностью видеть будущее — порой ужасное, порой прекрасное, но неизменно узнаваемое. Эротические сцены и воспоминания детства, ангелы в белых и черных одеждах и прямая переписка героя с автором... И неизменный счастливый конец — герой снова любит и снова любим.


Московские сказки

В Москве, в наше ох какое непростое время, живут Серый волк и Красная Шапочка, Царевна-лягушка и вечный странник Агасфер. Здесь носится Летучий голландец и строят Вавилонскую башню… Александр Кабаков заново сочинил эти сказки и собрал их в книгу, потому что ему давно хотелось написать о сверхъестественной подкладке нашей жизни, лишь иногда выглядывающей из-под обычного быта.Книжка получилась смешная, грустная, местами страшная до жути — как и положено сказкам.В своей новой книге Александр Кабаков виртуозно перелагает на «новорусский» лад известные сказки и бродячие легенды: о Царевне-лягушке и ковре-самолете, Красной Шапочке и неразменном пятаке, о строительстве Вавилонской башни и вечном страннике Агасфере.


Стакан без стенок

«Стакан без стенок» – новая книга писателя и журналиста Александра Кабакова. Это – старые эссе и новые рассказы, путевые записки и прощания с близкими… «В результате получились, как мне кажется, весьма выразительные картины – настоящее, прошедшее и давно прошедшее. И оказалось, что времена меняются, а мы не очень… Всё это давно известно, и не стоило специально писать об этом книгу. Но чужой опыт поучителен и его познание не бывает лишним. И “стакан без стенок” – это не просто лужа на столе, а всё же бывший стакан» (Александр Кабаков).


Рекомендуем почитать
Месть

Соседка по пансиону в Каннах сидела всегда за отдельным столиком и была неизменно сосредоточена, даже мрачна. После утреннего кофе она уходила и возвращалась к вечеру.


Симулянты

Юмористический рассказ великого русского писателя Антона Павловича Чехова.


Девичье поле

Алексей Алексеевич Луговой (настоящая фамилия Тихонов; 1853–1914) — русский прозаик, драматург, поэт.Повесть «Девичье поле», 1909 г.



Кухарки и горничные

«Лейкин принадлежит к числу писателей, знакомство с которыми весьма полезно для лиц, желающих иметь правильное понятие о бытовой стороне русской жизни… Это материал, имеющий скорее этнографическую, нежели беллетристическую ценность…»М. Е. Салтыков-Щедрин.


Алгебра

«Сон – существо таинственное и внемерное, с длинным пятнистым хвостом и с мягкими белыми лапами. Он налег всей своей бестелесностью на Савельева и задушил его. И Савельеву было хорошо, пока он спал…».