— Сама говори, — обижается мама. — Может, передумаешь? Ведь как хорошо бы было, если бы ты осталась с Володей! А, дочка? — предлагает в закрывшуюся за Маринкой дверь.
Дочь не отзывается и Екатерина Федоровна, обиженно поджав губы, уходит на кухню.
Компаньоны.
Компаньоны, судя по всему, дожидались меня с нетерпением. Радостно поприветствовали друг друга. Павел даже приобнял, хотя всегда был сдержан в проявлении эмоций.
Когда привычно расположились в Пашиной комнате, Евгения Сергеевна поинтересовалась:
— Пел в лагере?
Киваю и затягиваю:
Весь мир застыл, весь мир оцепенел,
Пронесся смерч коричневой чумы.
Убит Альенде, вся земля в крови,
В застенках Хунты лучшие сын страны
Их местом пыток стал «Националь»
Но не забыто слово «Liberta!»
Еl pueblo unido jamás será vencido
Еl pueblo unido jamás será vencido…
Затем сразу:
Aqui se queda la Clara,
La entrañable transparencia
De tu querida presencia
Comandante Che Guevara.
Закончил мучать политическими шлягерами слушателей песней «Avanti Popolo — Bandiera Rossa». Сам не ожидал, что отложились в памяти заученные непонятные слова. «Вероятно, опять сюрпризы двойной памяти!» — предположил мысленно.
— Красивые песни, — отметила учительница. — Готовили в честь Фестиваля?
Киваю:
— И много других, но так хорошо не запомнил. Для хора — это не обязательно, — улыбаюсь.
— Что-нибудь придумал? — проявляет нетерпение она.
— Придумал. Только над всеми надо еще работать. Одна, практически закончена про Советский Союз, — сообщаю и вижу скептические выражения лиц.
Понимаю, что их больше интересуют песни для всех, а не только для официальных политических концертов. Попробую удивить:
Глинка, Толстой, Достоевский, Чайковский,
Врубель, Шаляпин, Шагал, Айвазовский,
Нефть и алмазы, золото, газ,
Флот, ВДВ, ВВС и спецназ.
Водка, икра. Эрмитаж и ракеты.
Самые красивые женщины планеты,
Шахматы, опера, лучший балет,
Скажите, где то, чего у нас нет?
Варшава и СЭВ, сегодня за нас
Где были бы вы, если б не было нас?
Нами выиграна Вторая мировая война,
Вместе — мы самая Большая страна.
Я рождён в Советском Союзе,
Вырос я в СССР!
Я рождён в Советском Союзе,
Вырос я в СССР!
Украина и Крым, Беларусь и Молдова —
Это моя страна!
Сахалин и Камчатка, Уральские горы —
Это моя страна!
Краснодарский край, Сибирь и Поволжье,
Казахстан и Кавказ, и Прибалтика тоже…
По мере исполнения их лица приобрели удивленные выражения. По окончании Евгения Сергеевна попросила повторить. Внимательно вслушивается в слова. Потом долго молчит. Паша терпеливо ждет «приговора» посматривая на нас.
— В таком варианте текст не пропустит ни один Художественный совет. Потому считаю, что надо приводить его к более приемлемому варианту. У меня на переделку нет времени и желания. Если песню захотят купить, то пусть и дорабатывают, — предлагаю.
Евгения Сергеевна промолчав еще некоторое время, кивает:
— Хорошая песня. Жалко, если ее не услышат со сцены.
— Ты обещал еще песни придумать. О школе, например, — напоминает.
— Времени практически не было посидеть спокойно и подумать. В школу не хожу, уроков нет. Там идеальные условия для творчества! — оправдываюсь шутя. — Задумал несколько песен. Мотив есть. Осталось придумать и отшлифовать слова, — успокаиваю. — Вот послушайте, — предлагаю:
Как упоительны в России вечера,
Любовь, шампанское, укромные проулки,
Ах, лето красное, забавы и прогулки,
Как упоительны в России вечера.
*Пеленягрэ В., Добронравов А.*
— Тоже, вероятно, признают белогвардейской песней, — «вангую». — Но может неофициально прозвучит? Поют же с экрана — «Русское поле», «Поручик Голицын»?
— Красивая песня, но почему только один куплет? — отмечает и интересуется Евгения Сергеевна.
— Там еще больше «белогвардейщины», — машу рукой. — Так получается, — оправдываюсь.
— Пой все, — требует и кивает Павлу.
Пою сначала полностью, что придумал (вспомнил), а Павел подыгрывает на синтезаторе. Затем начали работать над песней в моем варианте. Евгения Сергеевна записала слова. Павел подбирал ноты. Я подсказывал и напевал отдельные отрезки.
Наконец, удовлетворенные итоговым вариантом, пьем чай с печеньем и болтаем о разном. Неожиданно Евгения Сергеевна спохватывается и достает конверт с деньгами. Предполагаю за «Городские цветы». Достаю и считаю — одна тысяча восемьсот рублей. Отсчитываю шестьсот рублей, а остальное убираю в карман. Смотрю вызывающе на компаньонов. Оба смущенно прячут глаза. «Пора бы им привыкнуть к деньгам. Или рассчитывали на большее?» — удивляюсь про себя.
— Может нам стоит пересмотреть проценты? — спрашиваю. — Вы очень много делаете для меня.
— Ты что? — возмущается Евгения Сергеевна. — И так нас деньгами завалил. Паша вон уже машину присматривает, — улыбаясь, закладывает друга. — Для Аньки из областной филармонии, что-нибудь есть подходящее? — интересуется.
— Только намечается женская песня или не одна. Решите Вы сами, — сообщаю, допивая чай. — Вот песня для Вас, Евгения Сергеевна:
Колокольный звон над землёй плывёт,
А в монастыре братский хор поёт.
— Господи, помилуй!
Инок-пономарь положил поклон.
И тотчас затих колокольный звон.
— Господи, помилуй!
— Господи, воззвал, — тенор возгласил,
Тенору тот хор слаженно вторил.
