Подготовка к выполнению замысла - [63]

Сплетни, упомянутые в письме, частично подтвердились. Федор Давыдович несколько лет назад перенес успешную операцию по удалению раковой опухоли. Жизнелюб, с широкой русской душой. Любитель охоты, обильных застолий и женщин. Романов сам присутствовал на Пленуме ЦК КПСС, состоявшийся третьего июля, где работа Кулакова по курированию сельского хозяйства подверглась острой критике. Почему возник этот вопрос он так и не понял. Для этого нужно было лучше знать обстановку внутри секретариата ЦК. Таких возможностей и информаторов у него не было. «Может кто-то влиятельный убирает наиболее активных, грамотных и перспективных соперников из кандидатов на пост дряхлеющего Брежнева?» — неожиданно промелькнула крамольная мысль.

В свое время многие в стране и за рубежом с подачи Леонида Ильича прочили Романова преемником и первым кандидатом на пост Генерального. Тут же появилась в зарубежной прессе грязная сплетня про царский сервиз на свадьбе его дочери Наташки и Левы. А коллеги и товарищи пальцем не шевельнули, чтобы опровергнуть публичное клеветническое сообщение. Конечно, всякие злопыхатели с удовольствием подхватили эту ложь и понесли по всей стране. Сколько он тогда перенервничал, но молчал, соблюдая партийную дисциплину. Подошел только к всезнающему Андропову Ю. В. с просьбой разобраться с ситуацией. Тот заверил, что никто не верит этим слухам и сплетням и обещал принять меры. Однако ничего не сделал. После этого случая его уже не считали кандидатом на пост Генерального Секретаря. Репутация его, как крепкого хозяйственника не пострадала. У Леонида Ильича отношение к нему не изменилось, но многие знакомые и «друзья» отвернулись, что-то почувствовав. «Жалует царь, да не жалует псарь!» «Вот уж воистину права народная мудрость!» — мелькает мысль.

Теперь — Кулаков. Совсем недавно его тоже называли преемником, как активного и грамотного специалиста. Тут же возник вопрос по сельскому хозяйству с критикой. И вот неожиданная смерть.

О происшедшем он узнал практически сразу. Попытался выяснить по своим немногочисленным каналам, но получил противоречивую информацию. Намекали на семейный скандал и злоупотребление спиртными напитками, что не исключалось, учитывая образ жизни и человеческие слабости Кулакова. Большинство же склонялись к сердечному приступу. Читал он запутанное и многословное заключение Чазова о причинах смерти, которое ничего не прояснило.

В насильственную смерть не верилось. Но почему главные лица страны впервые нарушили сложившуюся похоронную традицию и не присутствовали при захоронении? Прошел слух, что многочисленных друзей Федора Давыдовича со Ставрополья, где тот работал продолжительное время и с других регионов, собиравшихся проводить его в последний путь, завернули без объяснения причин. Умный поймет.

Казалось, что кто-то влиятельный в ЦК дирижирует невидимым оркестром, создавая неблагоприятную обстановку вокруг отдельных перспективных и деятельных руководителей. Расчищают для кого-то путь к трону? Кто это может быть?

Андропов? У него достаточно возможностей в стране и за рубежом, чтобы запустить и подогревать порочащие слухи и сплетни. В Политбюро он входит во влиятельную группировку силовиков, но сам находится не на самых первых местах. К тому же вряд ли имеет влияние на Секретариат ЦК.

Самая информированная там фигура — Черненко. Вот без кого не готовится ни один партийный документ. Тот знает все о «мышиной возне» в недрах партии и сам способен организовать создание неблагоприятного ореола против неугодного человека. Но Черненко — только исполнитель. Он не способен на самостоятельную игру. Решения принимает кто-то другой, более влиятельный. Таким человеком может быть только Брежнев. Только его распоряжения или желания Черненко будет выполнять безоговорочно. Или группа влиятельных «товарищей», имеющих влияние на дряхлеющего Генерального Секретаря и способных проводить собственную политику внутри партии.

Когда Леонид Ильич после перенесенного инфаркта, попросился на пенсию, ближайшие верные соратники дружно отговорили его. Вероятно для того, чтобы остаться при власти и обделывать за спиной Генерального Секретаря свои делишки, не связанные с интересами партии и страны.

«О чем приходится думать! — поймал себя на мысли Романов, — вместо того чтобы заниматься вопросами своей области и города». Он не понаслышке знал положение в промышленности, сельском хозяйстве и экономики страны в целом. С удовлетворением отмечал стабильный рост промышленности и сельского хозяйства в своей области. После той злополучной сплетни он вплотную занялся проблемами региона и немало в этом преуспел. Наверху и внизу это видят и отмечают. Но в первую обойму лиц, управляющих партией и государством, его вряд ли допустят.

«Вряд-ли я стал интересоваться обстановкой в верхах, если бы не то, злополучное письмо», — опять мысленно отметил. Что же теперь делать? Романов подошел к сейфу и достал одно из писем. Вновь вчитался в немногочисленные строки, хотя знал содержание, наверное, наизусть. Автор просит о встрече. Хочет чего-то сообщить. Опасается прослушки. Не хочет, чтобы о нем знали посторонние. Почему этот Соловьев выбрал его, не самого влиятельного в Партии человека? Может действительно знает чего-то? А если подобные письма поступили не только к нему? Или это чья-то хитрая игра, в которой ему отводится неблаговидная роль «пешки», конечной цели которой он знать не будет? Вопросы без ответов. Вероятно, встреча с этим информатором может многое прояснить или больше запутать. Все-таки то, о чем тот сообщал, подтвердилось. Что еще может сообщить Соловьев и что ему с этими знаниями делать?