Пою:
Кино идет — воюет взвод.
Далекий год на пленке старой.
Нелегкий путь — еще чуть-чуть,
И догорят войны пожары.
И все о той весне увидел я во сне.
Пришел рассвет и миру улыбнулся, —
Что вьюга отмела, что верба расцвела
И дедушка с войны домой вернулся!..
*Плотникова Е.*
Продолжаю. Тороплюсь, ощущая дискомфорт в горле.
Глинка, Толстой, Достоевский, Чайковский,
Врубель, Шаляпин, Шагал, Айвазовский,
Нефть и алмазы, золото, газ,
Флот, ВДВ, ВВС и спецназ.
Водка, икра. Эрмитаж и ракеты.
Самые красивые женщины планеты,
Шахматы, опера, лучший балет,
Скажите, где есть то, чего у нас нет?
Варшава и СЭВ, сегодня за нас
Где были бы вы, если б не было нас
Нами выиграна Вторая мировая война,
Вместе — мы самая Большая страна.
Украина и Крым, Беларусь и Молдова —
Это моя страна!
Сахалин и Камчатка, Уральские горы —
Это моя страна!
Краснодарский край, Сибирь и Поволжье,
Казахстан и Кавказ, и Прибалтика тоже…
Я рождён в Советском Союзе,
Вырос я в СССР!
Я рождён в Советском Союзе,
Вырос я в СССР!
Как же ребята воодушевились от этой песни. Орали на весь лес: «Я рожден в Советском Союзе…» Дождавшись, пока улягутся эмоции, продолжаю:
Песен еще не написанных сколько
Скажи кукушка, пропой
В городе мне жить или на выселках
Камнем лежать или гореть звездой, звездой
Солнце мое, взгляни на меня
Моя ладонь превратилась в кулак
И если есть порох, дай огня, вот так…
Завершаю персональный концерт любимой песней. Так об этом и объявляю.
Ты знаешь, так хочется жить
Наслаждаться восходом багряным
Жить, чтобы просто любить
Всех, кто живёт с тобой рядом.
Ты знаешь, так хочется жить
Просыпаться с тобою на рассвете
Взять и кофе сварить
Пока ещё спят все на свете.
Ты знаешь, так хочется жить
Как не напишут в газете
Взять и всё раздарить
Жить, чтобы помнили дети…
Собираемся в лагерь. Ребята и девчонки подходят, хвалят и благодарят. Пацаны хлопают по плечам. Многие просят написать слова. Маринка осмеливается и целует в щеку. Увидев это, за ней тянуться и другие. Наташка с ненужным пафосом восторгается:
— Это великолепно! Такого я никогда и нигде не встречала. Тебя и твои песни должны услышать все в лагере!
Ленка пихает снова в бок и напоминает:
— С тебя тексты, не забудь!
Лагерь. Серега-музыкант.
На следующий день меня находит Серега-музыкант.
— Говорят, ты неплохие песни пишешь? — интересуется.
— Кто говорит? — отвечаю по-еврейски. «Что значит — неплохие?» — мысленно озадачиваюсь.
Интерес музыканта к новым песням понятен. Но областные покупатели мне особо не интересны. Серега, видимо, чего-то почувствовал и поспешил меня успокоить:
— Ты не подумай чего. Я хочу просто немного помочь тебе продвинуть свои песни, чтобы они стали популярными не только среди твоих друзей или в твоем городе. У меня есть связи и возможности.
— Ты песен не слышал. Откуда можешь знать, что они стоящие и могут стать популярными? — продолжаю заставлять его раскрыть свой интерес. «Похоже, Серега не так прост, как показался в первые дни», — мелькает догадка.
— Мне так сообщили. Давай я послушаю, что есть у тебя и сразу сообщу, какая песня будет популярна, — предлагает с улыбкой.
— Мне этого не надо. Я сам знаю, чего стоят мои песни, — отказываюсь.
Вижу, что он чувствует себя неуверенно. Вероятно, Сергей рассчитывал, что я с радостью ухвачусь за его предложение, и мы начнем «двигать» мои песни и себя к успеху и славе. А попутно заработаем.
— Откуда ты можешь знать? — спрашивает, не желая сдаваться.
Мне надоел этот разговор. Пусть Сергей, хоть какой расчудесный парень и отличный профессионал, но мне его помощь действительно не нужна.
— Ответь мне тезка на два вопроса честно, — предлагаю. — Ты можешь помочь зарегистрировать мои песни в областном ВААПе? За какую максимальную цену ты сможешь продать гениальную песню? — спрашиваю и прямо смотрю ему в глаза. «А глазки-то вильнули!» — замечаю.
Сергей совсем смешался. Не такого разговора он ожидал от неопытного подростка. Сообразил, что я в курсе их кухни.
— С ВААПом надо подумать. Есть выходы на нужных людей, — неопределенно протянул. — А продать отличную песню можно тысяч за пять, — предполагает, опять вильнув взглядом.
— Сережа, я знаю областные цены, так как уже продал две песни и сейчас продаю еще одну. Не надо меня разводить! У меня есть выход на вашу филармонию и тоже есть связи. Я вижу, что ты со мной лукавишь. Я тебя предупреждаю, что все песни, которые я пел вчера, и буду петь потом здесь в лагере, уже проданы и вероятно зарегистрированы. Если ты сомневаешься в моих словах, то поинтересуйся у Севы. Ты должен его знать. Круг областных музыкантов узок, — заявляю с раздражением.
Сергей оторопело смотрит на меня некоторое время. Потом недоверчиво интересуется:
— Сева, это…?
— Не знаю, кого ты имеешь в виду. Я говорю про того, который интересуется шансоном, — отвечаю.
— Откуда ты его можешь знать, — в задумчивости тянет. — А какие песни, те две, ты продал? Не скажешь? — спрашивает.
— Я их продал. Теперь они чьи-то. Не интересовался, — отвечаю устало.
— Их уже поют? — не унимается.
— Говорят, довольно популярны здесь и в столице, — отвечаю, пожимая плечами.
Сергей, глядя на меня с удивлением качает головой и молчит. Наконец решившись, заявляет:
