Подержанные души - [76]

– Это я чувствую, – ответил Майк, ощущая, как натягивается нить его прошлых жизней – и дергает, словно рыба на длинной леске.

– И не только они, но и гораздо больше их здесь в ловушке, если мы не отыщем Вора Духов.

– Под диваном искала? – спросил Майк. – По множеству моих жизней я помню, что потерянное часто находится под…

– Упал с ебаной лошади? – спросила Консепсьон, и чары между ними покамест испарились. – И не мог никому сказать, чтоб словцо передали? Записку?

Морриган собрались на перепутье канализации под Миссионерской улицей, оставаясь размазанными по стенкам, плоские, как тени, чтобы избежать света, сочившегося через сточную решетку вниз. Бабд уже являла легкий иссиня-черный перистый узор на своем теле, а вот сестры ее были просто плоскими плюхами тьмы. Бабд удалось цапнуть одну маленькую тварь, что носили человечьи души – те, которые они могли потреблять так же, как некогда жрали души падших воинов на поле битвы во дни, когда царствовали они. Как богини. Она слопала это существо на глазах у сестер, а то визжало, и они с завистью смотрели, как на Бабд от силы этой души проступают перья. Когда все, кроме нескольких капелек жижи красной души, было съедено, она швырнула каждой сестре по ножке, и те буквально всосали их из воздуха, словно морские окуни, заглатывающие мальков.

Бабд пронзила когтем кусок мяса, которое тащило существо, куснула его, выплюнула в отвращении.

– Просто мясо, – сказала она. – Ветчина, кажется.

– Мне казалось, нам нравится ветчина, – сказала Немайн, с завистью глядя на сестрины когти, которые проявились силою души, которую та только что употребила.

– А эти дряни, где души содержатся, – они разве не из ветчины? – спросила Маха. Ей очень хотелось подобрать голову маленькой твари, валявшуюся в сточном потоке в трубе, но ей недоставало телесной субстанции, чтобы подбирать что-нибудь и держать. А из головы получился бы прелестный кулон – хотя б до тех пор, пока она не пустит ему на замену человечью голову, которые Маха предпочитала для украшений.

– Нет, это просто мясо, – ответила Бабд. – Но они его для чего-то собирают. Может, у них гнездо.

– Гнездо-о? – переспросила Маха мечтательным тоном. – Гнездо, выстроенное из мужских костей. Повсюду кругом лампады из черепов…

– И подушки, – вступила в грезу Немайн. – Чтоб лежать.

– Чтоб толкнуть на них умирающего воина и заебать его до смерти, – произнесла Бабд.

– …слизывать его душу со своих когтей, пока гаснет его свет, – продолжила Маха, содрогаясь от наслаждения этой мыслью.

– Уууу, гнездо, – вымолвила Немайн. – Надо вернуться в тоннель возле Форта, когда Яма принесет нам души.

– Нет, надо подождать еще этих дряней, – произнесла Бабд, показывая на череп. – И проследить за ними до гнезда.

– А с душами, которые нам принесет Яма, мы сможем выйти наверх, – сказала Маха. – Наверх! Найти душеторговцев. Окрепнуть. Воцариться. Гнездоваться.

– С подушками, – добавила Немайн.

– Не доверяю я Яме, – проговорила Бабд, обнаглев от легко доставшейся ей души. – В последний раз – банши.

– И пушка, – подтвердила Маха.

– И как он по свету ходит, – сказала Немайн. – Как он вообще это делает?

– Ш-ш-ш, – шикнула Бабд. В трубах послышались голоса. Не просочились сверху, а в самих трубах, вместе с ними. Тоненькие и тихие. Бабд перекинула собой мостик по верху сточной трубы и полностью, как только сумела, слилась с темнотой, превозмогая ту форму, которую уже успела принять. Ее сестры отодвинулись подальше от верхней решетки и вновь стали частью тьмы.

Мимо прошествовала процессия маленьких тварей – штук, наверное, десять, и у каждой сквозь одежду светился огонек, и каждое существо несло какой-то кусок мяса или часть животного. Кроме двух последних – те волокли нечто похожее на фаянсовую конфетницу, которая тоже тлела светом человечьей души.

Морриган крались за ними много кварталов – текли вдоль стен труб, смотрели, как существа взбираются по самодельной лесенке и одно за другим выпрыгивают из открытого сточного люка. Бабд выглянула было посмотреть, но дневной свет опалил ее, и она отпрянула.

– Подождем, – сказала она.

Когда час спустя упала тьма, они подтянулись к люку и выглянули наружу.

– Я помню это место, – сказала Немайн.

– Тот зеленый дылда по нам тут ездил, – произнесла Маха. – Машины – паскудство.

Бабд выпрямилась и заметила через дорогу очень большой викторианский особняк, а на нем – вывеска, прочесть которую она не могла.

– Что там? – спросила Немайн.

– Гнездо, – ответила Бабд.

Директор вызвал Лили к себе эсэмэской, когда закончилась ее смена. На телефоне у себя она поставила будильник на через пять минут после своего появления, который звучал бы как телефонный вызов. Дверь была открыта, и она слышала, как мистер Леонидас разговаривает с Шалфей. Послушала она ровно столько, чтобы определить, что говорят не о ней, затем постучала.

– Входите, – произнес Леонидас. Он был смугл и одутловат, а от его бровей Лили никогда не могла отвести взгляд, потому что выглядели они так, словно в них бродили собственные мысли. Из-за ее завороженности его бровями Леонидас считал, что Лили восторженно внимает всему, что он говорит, и, следовательно, благоволил ей больше, чем другим консультантам. Образование у Леонидаса было психологическое – и степень по санитарии и гигиене, поэтому играть с ним сварливую сучку не приносило ни грана удовлетворения: он всегда старался докопаться до корней ее неудовольствия, нащупать боль за ее враждебностью. Выдоить из него прибавку к зарплате все равно что дрочить паркомату: фрустрация и измождение одолеют тебя прежде, чем за тобой явится легавый. Вопреки ей самой, Леонидас ей как-то нравился. А вот присутствие в кабинете Шалфей – вражины – представляло собой дилемму.