Подъем Испанской империи. Реки золота - [46]
Также оказалось, что тут есть развитое общество – более развитое, чем на Кубе. На Эспаньоле было несколько княжеств, в которых возводились каменные и деревянные резные строения, дворы для игры в мяч, туземцы делали ожерелья из камней и подвески. Колумб считал, что «…все эти острова настолько подвластны вашим высочествам, что остается только организовать здесь испанскую администрацию и приказать им вершить вашу волю… Я мог бы пересечь все эти острова, не встречая никакого сопротивления… эти люди ваши, они могут на вас работать, сеять зерно, делать все, чтобы строить города. Они могут носить одежду и примут наши обычаи»{341}.
Колумб постоянно говорит о том, что видел корабли великого хана и другие признаки китайской цивилизации, – но до сих пор он, похоже, не задумывался о том, как можно с такой безнаказанностью захватывать земли столь могущественного властителя{342}.
Если бы он не привез никакого золота и никаких украшений, из него сделанных, интерес Испании к Индиям мог улетучиться. Однако сложилось так, что интерес возник и никогда не угасал{343}.
Но оказалось, что, кроме дружелюбных таино, на Карибах живут много воинственных людоедов. 26 декабря 1492 года в журнале Колумба впервые появилось слово «кариб» – людоед (эти два слова в течение долгого времени считались синонимами). Он с капитанами обедал вместе с местным князем, касиком (тоже туземное слово, которое, как и гамак, перешло в испанский).
«После того как они закончили трапезу, князь повел адмирала к берегу, и адмирал послал за луком и стрелами, и приказал одному из своих людей стрелять, и князь, который никогда такого не видел, подумал, что это чудо, и сказал, что хочет поговорить о каннибалах, которых они обычно называли карибами. Адмирал знаками показал ему, что монархи Кастилии уничтожат этих карибов… и затем адмирал приказал принести ломбарду и аркебузу и стрелять из них»{344}.
Лобмарда восхитила и перепугала индейцев. Князь был весьма доволен, когда адмирал показал, что это оружие будет использовано для его защиты. Он дал Колумбу несколько масок с золотыми глазами и большими золотыми ушами{345}. Колумб счел туземцев «столь дружелюбными и щедрыми людьми, столь послушными (convenible), что я заверяю ваше высочество, что нет лучшего народа или земли во всем мире… но… у них очень хорошие обычаи, и князь ведет себя столь пышно и с достоинством, что глаз радуется смотреть на него»{346}. Колумб также считал, что перец, который он нашел на острове, гораздо лучше того, что он привозил из Гвинеи и Александрии{347}.
В сочельник 1492 года самый большой из кораблей Колумба, «Санта-Мария», на котором он сам пересек Атлантику, потерпел крушение на коралловом рифе вблизи Кап-Аитьен на Гаити. Колумб в то время спал и позже писал, что в несчастье виноват юноша, оставленный на дежурстве. Затем он обвинил в двуличии «людей из Палоса», которые, как он считал, дали ему дурной корабль (хотя «Санта-Мария» была построена в Галисии). Первый помощник Колумба, кузен его кордовской любовницы, Диего де Аранья, договорился с касиком Гуанакари, с которым они тогда обедали, что тот пошлет людей, чтобы помочь испанцам выгрузить добро с борта корабля прежде, чем судно затонет. Это было сделано, но в результате кораблекрушения у адмирала остался только один корабль.
И Колумб принимает судьбоносное решение. Отплывая из Палоса, он не ожидал, что захватит какие-то земли. Но, столкнувшись с невозможностью отвезти обратно в Испанию всех своих людей на одном корабле, он сделал неожиданный шаг. Он основал «город» – Ла-Навидад, поскольку было это в день Рождества, для тридцати девяти людей, которые останутся, как он думал, собирать золотые предметы в ожидании следующей испанской экспедиции. Колумб говорил о том, что выбрал место для основания Навидада благодаря откровению, посланному свыше, а не потому, что там разбилась «Санта-Мария»: «Господь явно хочет, чтобы тут оставался гарнизон», – писал он. Из досок погибшего корабля он построил здесь башню, а потом обнес ее рвом.
4 января 1493 года Колумб покинул первый город европейцев в Америке, оставив управление в руках Диего де Араньи. В городе было тридцать девять жителей{348}. Там остался также врач, маэстре Хуан. Среди прочих был и Луис де Торес, переводчик-конверсо, который был первым из двоих, кто начал курить табак. Колумб оставил там и многие вещи: касику, которого встретил на берегу, он подарил покрывало, которым застилал собственную постель, «очень красивые янтарные бусы», красные туфли, «флягу апельсиновой воды» и бусы, на которых он вырезал головы короля и королевы, скопировав их с монеты, excelente, имевшей тогда хождение в Кастилии{349}.
Глава 7
«Слезы в царственных очах»
Царственные очи были полны слез…
Комментарий Бартоломе де Лас Касаса по поводу приема Колумба королем и королевой в Барселоне в 1493 году
Теперь Колумб собирался вернуться в Испанию – что являлось храбрым и даже безрассудным поступком, учитывая плохую весеннюю погоду в тех местах. Плывя на «Нинье» на восток вдоль северного берега Гаити, Колумб и пятнадцать его людей повстречались со странствовавшим на «Пинте» Алонсо Пинсоном возле места, ныне известного как городок Монтекристи в Доминиканской Республике. Пинсон и его двадцать шесть человек воссоединились с экспедицией, принеся с собой золота на 900 песо – которое, как сообщил Пинсон, получили торговлей. Хотя его попытки оправдать свое дезертирство были неубедительными, Колумб притворился, что поверил ему.
