Подъем Испанской империи. Реки золота - [210]

.

Сам Лас Касас два месяца добирался до Санто-Доминго, поскольку ему пришлось, в результате кораблекрушения, высадиться в Якимо, на западе острова и пройти пешком остальную часть пути. Когда он достиг места, он написал королю, надеясь, что найдется какое-то решение его проблемы. Но король все еще был в Германии. Лас Касас не получил ответа.

Отвергнутый всеми, пережив крах своих планов, Лас Касас искал утешения у доминиканцев, чьим лидером или провинциалом в Санто-Доминго был умный галисиец, фрай Доминго де Бетансос. Он язвительно сказал Лас Касасу, что тот уже достаточно много сделал для душ индейцев и пора бы уже подумать о своей. Бетансос знал, о чем говорил. Проведя бурную юность, он стал доминиканским монахом и в 1514 году отправился на Эспаньолу. Лас Касас, которому к тому времени было около тридцати восьми лет, укрылся в доминиканском монастыре в Санто-Доминго и к концу года, без всяких комментариев или каких-либо действий, решил там остаться. Он полностью разочаровался в жизни и вступил в доминиканский орден. Следующие десять лет он позволил себе размышлять обо всем случившемся{1638}. Поселенцы, освобожденные от гнета – так они считали – отца Бартоломе, далее стали жить так, как им хотелось, несмотря на его чудесный меморандум и возвышенные речи, произнесенные в далекой Кастилии.

В это время, в 1521 году, Хуан Понсе де Леон предпринял очередное плавание. К тому времени в Пуэрто-Рико его обошел судья Санчо Веласкес, который де-факто являлся губернатором и, как всегда, искал новые острова для завоеваний. Понсе имел в Пуэрто-Рико титул «капитана», но это мало что значило. Ныне он был единственным человеком, жившим здесь с самых ранних дней поселений на Карибах, и его по-прежнему интересовала Флорида. Он вновь отправился туда в феврале 1521 года из Сан-Хуана в сопровождении двух с половиной сотен человек на четырех кораблях, за которые он заплатил сам. На борту у него было несколько францисканцев, а также большое количество инструментов для земледелия, поскольку он планировал основать колонию. Он хотел основать ее на острове Санибель, что в устье реки Калусахатчи в Западной Флориде, но индейцы воспрепятствовали их высадке. Понсе был ранен отравленной стрелой. По пути на Кубу он умер в страшных муках недалеко от нынешнего порта Гаваны в июле, его останки в конечном итоге были доставлены в Пуэрто-Рико, где они и поныне покоятся в соборе Сан-Хуана{1639}.

Экспедиция была прекращена.

В конце мая 1522 года король-император Карл покинул Брюссель и вернулся в Испанию через Англию. В этот раз он задержался в Англии на несколько недель, до 6 июля, а затем отправился оттуда в Испанию из Саутгемптона, прибыв в Сантандер 16 июля. Вместе с ним прибыли четыре тысячи немецких и фламандских солдат. Оттуда он направился в Рейносу, затем в Агилар-де-Кампо и Паленсию, куда он прибыл 5 августа. Там он впервые после восстания комунерос созвал Совет королевства. На обсуждении стоял вопрос наказаний по результатам конфликта. Франсиско де лос Кобос и епископ Руис де ла Мота, как и епископ Фонсека и Эрнандо де Вега, заняли жесткую позицию, в то время как люди, действительно спасшие королевство, – коннетабль Веласко и адмирал Энрикес стояли за помилование{1640}.

Затем последовал короткий период репрессий, во время которого были казнены большинство высокопоставленных прокурадоров и других лидеров комунерос – например Алонсо де Саравия из Вальядолида, а также Педро де Сотомайор из Мадрида, Хуан де Сольера из Сеговии. Одним из последних по первому списку приговоренных 16 августа был казнен Педро Мальдонадо Пиментель – после безуспешных просьб о помиловании со стороны его дяди, графа Бенавенте, а также регентов Веласко и Энрикеса. Также были казнены некоторые из тех, кто подозревался в разжигании мятежей.

Наверное, современного читателя, привыкшего к куда большим потерям в результате гражданских войн XX века как в Испании, так и в остальной Европе, удивит, что в 1522 году в Испании как от топора палача, так и от болезней в тюрьме погибли всего около сотни человек. В Испании 1939 года после Гражданской войны редкий день обходился меньшим числом жертв{1641}.

В Севилье, столице империи, каковой она вот-вот должна была стать, возвращение традиционной власти встретили радостно. Проститутки Компас-де-Мансебия танцевали на ступенях собора, по Пласа-де-Сан-Франсиско прогнали быков, а на реке устроили регату{1642}. Казалось, мир стоит на пороге Золотого Века.

Книга восьмая Новая Испания

Глава 33 «Я сгину, как увянувший цветок» {1643}

Я сгину, как увянувший цветок,

Моя слава станет ничем,

Моя слава на земле будет забыта.

Древнемексиканский стих, переведенный отцом Гарибаем{1644}

Вто время как Испанская империя в начале XVI века вела свою экспансию в Карибском бассейне, на материке процветали две крупные цивилизации – мексиканская (ацтеки) и инкская. По своему развитию и сложности они в чем-то походили на цивилизации восточного Средиземноморья античных времен, а не на общества Карибского бассейна. Никто о них ничего не знал до 1518 года.

Примерно в 1950 году немецкий ученый Рихард Конецке ввел новый термин для обозначения Мексики и Центральной Америки доколумбовой эпохи: «Месоамерика». Это довольно громоздкое слово не вошло в обычный лексикон образованного человека. Однако оно полезно, поскольку объединяет множество разных народов, говоривших на более чем пяти сотнях различных языков, которые населяли эти земли примерно 1500 тысячи лет. На территории, ныне известной как Мексика, в 1519 году предположительно проживали восемь миллионов человек