Поддельный шотландец. Дилогия - [96]

   --  Я только следую вашему указанию, милорд, и отвечаю на ваши вопросы коротко и по существу,  -- отвечал я.

   --  Постарайтесь одуматься вовремя, -- сказал он. -- Я отношусь к вам с самой нежной заботой, но вы, кажется, нисколько этого не цените. И если только не будете впредь осторожнее, всё может оказаться бесполезным.

   --  Я очень ценю вашу заботу, но думаю, что вы не понимаете меня,  -- отвечал я спокойным тоном, хотя понял, что сейчас предстоит основная схватка. -- Я пришел сюда, чтобы дать показания, которые могли бы вас убедить, что Алан Брэк не принимал никакого участия в убийстве Гленура Кэмпбелла.

   Прокурор с минуту казался в затруднении; он сидел с поджатыми губами и бросал на меня взгляды разъярённой кошки.

   --  Мистер Бэлфур, -- сказал он наконец, -- я говорю вам ясно, что вы идете неверным путём и от этого могут пострадать ваши собственные интересы.

   --  Милорд, -- отвечал я, -- я в этом деле так же мало принимаю в соображение свои личные интересы, как и вы. Видит бог, у меня только одна цель: я хочу, чтобы восторжествовала справедливость и были оправданы невинные. Если, преследуя эту цель, я вызываю ваше неудовольствие, милорд, то мне придется скрепя сердце примириться с этим.

   При этих словах он встал со стула, зажёг вторую свечу и некоторое время пристально глядел мне в глаза. Я с удивлением заметил, что лицо его изменилось, стало чрезвычайно серьёзным и, как мне показалось, почти бледным.

   --  Вы или очень наивны, или, наоборот, чрезвычайно хитры, и я вижу, что должен обращаться с вами более доверительно, -- сказал он. -- Это дело политическое, да, мистер Бэлфур, приятно нам это или нет, но дело это политическое, и я дрожу при мысли о том, какие последствия оно может вызвать в стране. К политическому делу -- мне вряд ли есть надобность говорить это молодому человеку с вашим образованием -- мы должны относиться совсем иначе, чем просто к уголовному. Salus populi suprema lex* -- принцип, допускающий большие злоупотребления, но он силён той силой необходимости, которую мы находим в законах природы. Если позволите, мистер Бэлфур, я объясню вам это подробнее. Вы хотите уверить меня...

   --  Прошу прощения, милорд, но я хочу уверить вас только в том, что могу доказать фактами, -- сказал я убеждённо.

   --  Тише, тише, молодой человек, -- заметил он примирительно, -- не придирайтесь к словам и позвольте человеку, который мог бы по возрасту быть вашим отцом, употреблять свои собственные несовершенные выражения и высказать собственные скромные суждения, даже если они, к несчастью, не совпадают с суждениями мистера Бэлфура. Вы хотите уверить меня, что Брэк невиновен. Я придал бы этому мало значения, тем более что мы не можем поймать его. Но дело не только в этом. Допустить, что Брэк невиновен -- значит отказаться от обвинения другого, совершенно иного преступника, дважды поднимавшего оружие против короля и дважды прощённого, сеятеля недовольства и бесспорно -- кто бы ни произвел выстрел -- инициатора этого дела. Мне нет надобности объяснять вам, что я говорю о Джеймсе Стюарте.

   --  На что я вам так же чистосердечно отвечу, что о невиновности Алана и Джеймса я именно и пришел объявить вам честным образом, милорд, и готов засвидетельствовать это в суде, -- сказал я.

   --  На что я вам так же чистосердечно отвечу, мистер Бэлфур, -- возразил он, -- что в данном случае я не требую вашего свидетельства и желаю, чтобы вы вовсе воздержались от него.

   --  Нет, я конечно понимаю, что это дело стало удобным поводом для того, чтобы свести кое-какие личные счёты, -- сказал я, -- но ведь это будет совершенно несправедливо!

   --  Я всей душой забочусь об интересах Шотландии, -- отвечал он, -- и внушаю вам то, чего требует политическая необходимость. Патриотизм не всегда бывает нравственным в точном смысле этого слова. Мне кажется, что вы должны быть этому рады: в этом ваша защита. Факты против вас. И если я всё ещё стараюсь помочь вам выйти из очень опасного положения, то делаю это отчасти потому, что ценю вашу честность, которая привела вас сюда, отчасти из-за письма Пильрига, но главным образом потому, что в этом деле я на первое место ставлю свой политический долг, а судейский долг -- на второе. По тем же самым причинам, откровенно повторяю вам, я не желаю выслушивать ваше свидетельство.

   --  Я желал бы, чтобы вы не приняли моих слов за возражение. Я только хочу верно определить наше взаимное положение, -- сказал я. -- Если вам, милорд, не нужно моё свидетельство, то сторона защиты, вероятно, будет очень рада ему.

   Престонгрэндж встал и начал ходить взад и вперёд по комнате.

   --  Вы не так юны, -- заметил он, -- чтобы не помнить ясно сорок пятый год и смуту, охватившую тогда всю страну. Пильриг пишет, что вы преданы церкви и правительству. Но кто же спас их в тот роковой год? Я не говорю о королевском высочестве и его войске, которое в своё время принесло большую пользу. Однако страна была спасена, и сражение выиграно ещё прежде, чем Кумберлэнд наступил на Драммоси. Кто же спас её? Повторяю: кто спас протестантскую веру и весь наш государственный строй? Во-первых, покойный лорд-президент Каллоден: он много сделал и мало получил за это благодарности. Так и я отдаю все свои силы той же службе и не жду другой награды, кроме сознания исполненного долга. А кроме него, кто же ещё? Вы сами знаете это не хуже меня. О нем много злословят, и вы сами намекнули на это, когда вошли сюда, и я остановил вас. То был герцог великого клана Кемпбеллов. И вот теперь Кемпбелл во время отправления своих служебных обязанностей подло убит. И герцог и я -- мы оба Хайлэндеры. Но мы цивилизованные Хайлэндеры, а громадное большинство наших кланов и семейств не цивилизованы. Они отличаются добродетелями и недостатками диких народов. Они всё ещё варвары, как и Стюарты. Только варвары Кемпбеллы стоят за законную страну, а варвары Стюарты -- за незаконную. Теперь судите сами. Кемпбеллы ожидают мщения. Если они не получат его -- если Джеймс избегнет смерти, -- среди Кемпбеллов будет волнение. А это значит, будут волнения во всём Хайлэнде, который и так не спокоен и далеко не разоружён. Разоружение -- одна лишь комедия.