Поддельный шотландец. Дилогия - [152]

   -- Нет, моя просьба будет гораздо скромнее, -- ответил я, -- пусть Катриона даст знать тётушке, что у неё всё в порядке. А то из меня выходит плохой противник для этой героической старушки.

   -- Хорошо, я возьму на себя защиту вашего доброго имени. Положитесь на меня в этом деле.

   И с этими словами она вышла из библиотеки.

XXIII.

   Почти два месяца я прожил в доме Престонгрэнджа в Эдинбурге и очень расширил свои знакомства с судьями, адвокатами и вообще цветом эдинбургского общества. Не думайте, что моим образованием пренебрегали; напротив, у меня не оставалось ни минуты свободной. Я изучал французский язык и готовился ехать в Лейден; кроме того, я начал учиться классическому фехтованию и упорно занимался часа по четыре в день, делая заметные успехи; по предложению моего родича из Пилрига, который был способным музыкантом, меня определили в класс игры на флейте, а по воле моей наставницы мисс Грант -- в класс танца, где, должен признаться, я далеко не блистал. Весь мой гардероб подвергся решительному пересмотру, и самые пустячные мелочи, например, где мне перевязывать волосы или какого оттенка платок носить на шее, обсуждались тремя девицами самым серьёзным образом. Одним словом, совсем скоро я стал неузнаваем и приобрел даже модный лоск, который очень удивил бы добрых людей в Эссендине, помнящих меня.

   Две младшие сестры весьма охотно обсуждали мои наряды, потому что сами только о туалетах и думали. Что же до тётушки, это была на редкость невозмутимая женщина, она, пожалуй, уделяла мне ровно столько же внимания, сколько и всем остальным членам этого семейства, то есть почти никакого. Поэтому ближайшими моими друзьями были старшая дочь прокурора и он сам, причём совместные развлечения ещё более укрепили эту дружбу. Перед началом осенней судебной сессии мы провели несколько дней в усадьбе Грэндж, где жили роскошно, ничем не стесняясь, и там начали вместе ездить на прогулки верхом, а потом стали ездить и в Эдинбург, насколько прокурору позволяли его бесконечные дела. Когда от прогулки на свежем воздухе, трудной дороги или непогоды у нас просыпался аппетит, мы нередко устраивали пикник на природе или заезжали в более-менее приличную харчевню.

   Однажды мы сели в седло ранним утром и направились прямо туда, где среди большого, заиндевелого в этот утренний час поля стоял замок Шос, и над трубами его вился густой дым Здесь Престонгрэндж спешился, велел мне подержать лошадь и, с видом знатока, принялся осматривать парк, цветник и почти достроенную широкую террасу.

   -- Вот мой дом, -- сказал я с неподдельной печалью. -- Он был построен для большой семьи. Но из всей моей родовой линии больше никого не осталось в живых.

   -- Бедный Дэвид Бэлфур! -- сказала мисс Грант сочуственно.

   Тут вернулся прокурор, в отличном настроении, но довольно задумчивый для столь раннего утра.

   -- Кажется, вы очень богаты, мистер Дэви, -- сказал он, вдев одну ногу в стремя и оборачиваясь ко мне.

   -- Не стану притворяться, будто это меня огорчает, -- сказал я. -- Представьте, мой дядя, как этакий скупой рыцарь, жил будто нищий, в прямом смысле сидя на сундуках с золотом. В одном только доме после его смерти я нашёл почти тридцать пять тысяч фунтов в полновесных гинеях! И это не говоря о том, что у него были открыты счета в трёх крупнейших шотландских банках! Вот как так можно было жить?!

   Ну да, я заливал безбожно, но надо же было как-то объяснить свою заметную невооружённым взглядом финансовую состоятельность? А так как дядя здесь имел среди всех соседей устоявшуюся репутацию известного сквалыги и сутяжника, ограбившего всех своих арендаторов, то это можно было легко использовать для легенды. И кто мог знать, сколько он собрал в течении жизни, три тысячи или тридцать? Хотя последняя сумма была довольно невероятной, но совсем не фантастической. Вот я и решил на ней остановиться...

   Моё предложение заехать в сам замок для завтрака прокурор с дочерью отклонили по причине раннего времени. Поэтому мы прогулялись шагом вдоль одетой в золото и багрянец небольшой рощицы, состоящей из дубов с клёнами, спугнув при этом табунок грациозных ланей, очаровавших Джанет своей красотой.

   Затем мы отправились в Куинсферри, где нас радушно принял Ранкилер, который буквально лез вон из кожи, стараясь угодить столь важному гостю. Здесь прокурор с искренним участием стал подробно вникать в мои официальные финансовые дела и часа два просидел со стряпчим у него в кабинете, причем выказал (как я после узнал) большое уважение ко мне и заботу о моей судьбе. Чтобы скоротать время, мы с мисс Грант и молодым Ранкилером взяли лодку и поплыли через залив к Лаймкилису. Младший Ранкилер был немного смешон (и, как мне показалось, дерзок), когда стал громко восхищаться молодой дамой, и, хотя эта слабость столь присуща их полу, я немного удивился, видя, что она как будто чуточку польщена. Но это оказалось к лучшему: когда мы переправились на другой берег, она велела ему сторожить лодку, а мы с ней пошли дальше, в трактир, где перекусили рыбными блюдами. Нас повсюду принимали за парочку, что безмерно веселило Джанет.