Поддельные шедевры - [7]
Подписи появляются более или менее регулярно лишь с XVII века, когда художник стал работать на рынок, а перекупщик в своей лавке продавал работы самых различных мастеров. Но и в этом столетии и в следующем далеко не все картины подписывались.
Этого не учитывают фальсификаторы. Даже в случаях, когда наличие подписи должно насторожить знатока, они ставят подпись. По подсчетам из ста настоящих старинных картин имеют подпись не более десяти, из ста фальшивых - подписаны девяносто.
Есть еще один момент, призванный успокоить покупателя. Это сертификаты и экспертизы. Специалист в данной области искусства подробно знакомится с произведением и дает свое заключение - производит экспертизу. Мы далеки от того, чтобы обвинить штатных экспертов при аукционных фирмах или специалистов, сотрудничающих с крупными антиквариатами, в недобросовестности. Увы, бывали случаи, когда в мире, где все покупается и все продается, покупалась и совесть тех, кто призван отстаивать правду. Но большинство экспертов - честные и знающие люди. Однако что может сделать самый честный и самый знающий эксперт, если, например, в Париже до недавних пор на освидетельствование произведения искусства перед аукционом давалось всего 24 часа?
Но главное не это. Если уже фальсификатор может подделать самое произведение, то сделать фальшивое удостоверение эксперта или сертификат ему ничего не стоит.
Под сертификатом обычно понимают письменное заключение эксперта, включающее также свидетельство о происхождении объекта. Есть настолько изысканно составленные коллекции, что факт происхождения какой-нибудь картины из этой коллекции ставит ее как бы выше всяких подозрений.
И вот фальсификаторы тщатся создать своим липовым подлинникам столь же «подлинную» достоверность путем поддельных экспертиз и сертификатов. Некий Гюллуа, подделывая дюжинами картины Э. Будена, придумал для их реализации своеобразный сертификат. На обороте большинства из них было написано что-либо вроде «Моему старому приятелю Гюллуа преданный ему Буден». И подпись, и сертификат разом!
Мы описали становление фальшивого «шедевра», но сколько «бросовых» фальшивок наводняют мир! Существует буквально промышленность подделок самого низкого сорта. Ближневосточные стеклянные изделия имитируют в Париже, лиможскую эмаль - в Венеции, французский фаянс - в Англии. В прошлом известный журналист, Рихард Кац рассказывает, как при нем феллах у подножия пирамид выкоцал «настоящую» древнеегипетскую статуэтку. При внимательном рассмотрении на статуэтке оказалось клеймо «Сделано в Пфорцгейме». Этот городок в Шварцвальде славился как цветущий центр имитаций.
Но на фоне всей массы рядовых фальшивок возвышаются «великие» фальсификаторы, чьи темные дела вызывали волнения и ажиотаж в художественном мире, герои громких процессов, нередко колебавших устои художественного рынка. О них и пойдет речь в этой книге.
Неудача графа де Ньеверкерк
Громкий голос аукциониста с трудом перекрывал гул, царивший в большом зале.
- Двенадцать тысяч пятьсот франков. Кто больше, господа? Превосходный бюст неизвестного итальянского скульптора эпохи Ренессанса. Замечательная сохранность. Двенадцать тысяч пятьсот…
- Двенадцать семьсот!
- Двенадцать тысяч семьсот франков. Кто больше. Раз…
- Тринадцать тысяч!
Шум на мгновение затих. Все с любопытством вытягивали шеи, стараясь разглядеть сидевших в первом ряду.
Завсегдатаи подобных аукционов - антиквары, коллекционеры и их агенты - уже отступились от торга и теперь, затаив дыхание, следили за необычной схваткой, разгоревшейся вокруг терракотового бюста.
- Тринадцать сто!
- Тринадцать триста!
Одного из участников аукциона знал «весь Париж»: Генеральный директор Императорских музеев граф де Ньеверкерк сидел в кресле, закинув с небрежным изяществом ногу на ногу, и курил сигару с золотым кольцом. Его соперник - барон де Трикети - заметно нервничал. Будучи доверенным лицом герцога Омаль, он уже превысил сумму, обусловленную инструкцией своего патрона.
- Тринадцать пятьсот!
- Тринадцать семьсот!
- Тринадцать тысяч семьсот франков. Господа, кто больше? Тринадцать тысяч семьсот франков. Раз… Два…
На невысоком постаменте около стола аукциониста возвышался действительно великолепный бюст пожилого мужчины в одеянии итальянского ученого эпохи Ренессанса. Высокий лоб прекрасной энергичной лепки, умные, пытливые и в то же время какие-то вопрошающие и скорбные глаза с припухшими веками и приподнятыми к переносице бровями, очень характерное лицо, отмеченное яркой, неповторимой индивидуальностью, - все говорило о незаурядной личности изображенного.
С тыльной стороны, внизу виднелась выдавленная еще по свежей глине надпись: HIER mus BENIVIEN1.
Широкой публике надпись мало что говорила. Но для историков итальянской культуры это было имя Джироламо Бенивьени, друга Савонаролы и последователя Петрарки, автора сонетов и философских трактатов.
- Тринадцать восемьсот!
- Тринадцать восемьсот пятьдесят!
Этот портрет хорошо знали все парижские ученые, критики, антиквары и любители искусства. Не один из них завидовал его владельцу, господину де Ноливо, собирателю и агенту многих парижских коллекционеров, когда тот в 1864 году привез его из Флоренции. Подумать только, какая удача! Такая ценнейшая вещь, и всего за 700 франков! Джованни Фреппа вроде был опытный антиквар, а смотрите, как продешевил. Но вот сейчас все собрание де Ноливо идет с молотка… Воля провидения…
