Поддай пару! - [2]
Когда он наконец дал матери вставить слово, та сказала:
– Знаю уж, что никак тебя не отговорить, сыночка, в этом ты весь в отца, такой же твердолобый. И этим ты занимался в амбаре? Эхо-логией? – Она посмотрела на него с укоризной и вздохнула. – Не стану указывать тебе, что делать, но вот ты сам мне скажи: как твои ложнорифмы уберегут тебя от судьбы бедного твоего отца? – И она снова разразилась рыданиями.
Дик достал из кармана куртки нечто похожее на волшебную палочку для карликового волшебника и объявил:
– Вот что убережет меня от беды, ма! Я освоил счетную линейку! Я могу командовать синусом, и распоряжаться косинусом, и даже искать квадратные корни! Так что кончай беспокоиться и пойдем лучше со мной в амбар, я хочу кое с кем тебя познакомить.
Госпожа Кекс нехотя потащилась за сыном в большой амбар, где он обустроил себе мастерскую, как в Овцекряжье. Напрасно мать надеялась, что сын каким-то чудом нашел себе девушку. Войдя внутрь, она беспомощно поглядела на большой металлический круг, который занимал большую часть амбара. Что-то металлическое со свистом носилось в нем кругами, как белка в колесе, источая специфический запах, похожий на запах камфоры.
– Вот она, мамуль. Правда, красавица? – ликовал Дик. – Я зову ее Железная Ласточка!
– Да, но что это такое?
Он расплылся в улыбке.
– Это называется про-то-тип. Нельзя стать инженером, если у тебя нет прототипа.
Мать слабо улыбнулась, но Дика было не остановить. Слова так и сыпались из него:
– Смысл в том, что, прежде чем браться за какое-то дело, нужно хоть немного представлять, что такое ты хочешь сделать. Мне как-то попалась одна книга в библиотеке, и было там про то, как работают архитекторы. Так вот, автор написал, что каждый раз, перед тем как браться за новый большой дом, он делал малехонькие модельки, чтобы понять, как у него все это получится. Он говорит: как бы нудно это ни казалось, но если ты хочешь чего-то добиться, главное, никуда не спешить и подходить ко всему обстоятельно. Вот я и экспериментирую с ней, чтобы понять, что у нее получается, а что нет. Я так-то собой очень даже доволен. Сначала я сделал колею деревянной, а потом подумал, что сюда нужен такой тяжелый мотор, вот я и порубил деревяшку на дрова и вернулся в нашу кузницу.
Госпожа Кекс разглядывала миниатюрный механизм, наворачивающий круги на амбарном полу.
– Да, сыночка, но для чего это? – поинтересовалась она, что есть силы пытаясь понять, о чем он толкует.
– Я вспомнил, как папа однажды следил за кипящим чайником и заметил, что под давлением крышка на нем прыгает вверх и вниз. Папа тогда сказал мне: когда-нибудь кто-то смастерит такой большой чайник, что он будет поднимать штуки и потяжелее крышки. И я думаю, что с моими знаниями могу смастерить такой чайник, ма.
– Но где же такое может пригодиться, сыночка? – спросила мать строго.
У сына загорелись глаза, и он ответил:
– Везде, мама. Везде.
Все еще недоумевая, госпожа Кекс смотрела, как сын развернул перед ней большой и сильно замызганный лист бумаги.
– Это, мама, называется чертеж. Чертеж нужен обязательно. На нем видно, как все друг с другом состыкуется.
– Это часть твоего про-то-типа?
Юноша заглянул в лицо своей любящей матери и понял, что от него ждут более подробного объяснения. Тогда он взял ее за руку и сказал:
– Ма, я понимаю, что для тебя это одни только палочки да кружочки, но если бы ты разбиралась в палочках и кружочках, то поняла бы, что перед тобой схема мотора.
Госпожа Кекс вцепилась в его руку.
– И что же ты собираешься с этим делать, а, Дик?
И юный Дик усмехнулся и с блаженством на лице произнес:
– Менять все, что требует перемен, мама.
Госпожа Кекс с любопытством вгляделась в лицо сына, после чего скрепя сердце приняла решение.
– А ну-ка ступай со мной, сын.
Она повела его обратно в дом, и по лесенке они взобрались на чердак. Госпожа Кекс указала ему на прочный моряцкий сундук, заросший пылью.
– Твой дедушка наказал, чтобы я передала это тебе, когда понадобится. Вот ключ.
Мать порадовало, что он не стал сразу хвататься за ключ, а сперва внимательно осмотрел сундук и только потом отпер его. Когда Дик приподнял крышку, чердак озарился мерцанием золота.
– Твой дедушка был немножко пиратом, а как уверовал, то и струхнул. А его последние слова на смертном одре были такие: «Твой малец еще заявит о себе, помяни мое слово, девочка моя, но чтоб мне провалиться, если я знаю, что он там заявит».
Жители города уже давно свыклись с лязгом и дребезгом, ежедневно доносящимися из многочисленных кузниц, которыми славился этот край. Но вышло так, что, даже обзаведясь собственной кузницей, юный Дик Кекс предпочел не заниматься кузнечным ремеслом, возможно, как раз из-за того, каким жутким и внезапным образом покинул этот мир господин Кекс-старший. Для местных кузнецов вскоре стало обычным делом изготавливать на заказ непонятные предметы, которые Кекс-младший тщательно для них зарисовывал. Дик никогда не признавался, что же такое он мастерит, но поскольку кузнецы зарабатывали на нем кучу денег, они и не возражали.
Разлетелись вести о его наследстве (как же без этого – золото всегда найдет способ просочиться в пространство), и горожане чесали в затылках, соглашаясь со старейшим жителем городка, который, рассевшись на лавке у входа в таверну, воскликнул:
