Подчинение авторитету. Научный взгляд на власть и мораль - [55]

Следует упомянуть и другие различия. Сопротивление нацизму было героизмом и смертельно опасным делом. Наказания и угрозы подстерегали на каждом шагу, причем жертв последовательно очерняли: пропаганда утверждала, что они недостойны ни жизни, ни человеческого сочувствия. И наконец, в эксперименте нашим испытуемым говорили, что удары током могут быть болезненными, но не приведут к долговременным повреждениям, — тогда как в Германии непосредственные участники геноцида знали, что речь идет не просто о боли, но о человеческих жизнях. Поэтому в конечном счете события, происходившие при нацистах в 1933–1945 годах, можно осмысливать исключительно как уникальное изобретение истории, которое никогда не будет воспроизведено.

И все же мы можем изучить суть подчинения как психологического процесса, создав простую ситуацию, в которой легитимный авторитет приказывает испытуемому причинить боль третьему лицу. С такой ситуацией столкнулись и участники нашего эксперимента, и немцы. В обоих случаях имела место сходная психологическая реакция.

Дополнительный свет на проблему проливает исследование, опубликованное в 1972 году Генри Диксом. Дикс опросил ряд бывших эсэсовцев, работавших в концлагерях, и гестаповцев и проанализировал свои наблюдения применительно к экспериментам с подчинением. На его взгляд, налицо явные параллели между психологическими механизмами у эсэсовцев и гестаповцев и у испытуемых в нашей лаборатории:

Милгрэму удалось… провести параллель в отношении необходимости опорочить жертву… Это тенденция, которую мы наблюдали у Б. С., Б. Т. и Г. М. (интервьюируемые в исследовании Дикса. — С. М.)… Для понимания подхода «я всего лишь винтик» как нравственной самозащиты очень важно упоминание Милгрэма об испытуемых, которые впоследствии заявляли, что «были убеждены в ошибочности того, что от них требовали», — и тем самым чувствовали себя добродетельными. Но толку от такой добродетели нет, если они не смели протестовать. Этот вывод напоминает нам о раздвоении личности у П. Ф. (эсэсовца. — С. М.), который впоследствии возмущался тем, что сам же делал.

Эксперимент Милгрэма хорошо показывает «очень, увы, человеческую» склонность к конформности и подчинению групповому авторитету… Его «обычные» испытуемые использовали некоторые из тех же способов защиты своего эго, что и опрошенные мной эсэсовцы.

Гордон Оллпорт любил называть эту экспериментальную парадигму «экспериментом Эйхмана», поскольку в положении испытуемого он видел нечто общее с положением печально знаменитого нацистского бюрократа, который, «выполняя свою работу», отправил на смерть миллионы людей. Ассоциация правомерная, но она не должна маскировать суть эксперимента. Сводить все к наци, сколь бы мерзкими ни были их дела, и говорить в контексте эксперимента исключительно о страшных злодеяниях, значит упускать из виду главное. А главное в наших исследованиях — обычное, рутинное зло, которое ежедневно вершится людьми по приказу.

Глава 15

Эпилог

Дилемма, вытекающая из конфликта между совестью и авторитетом, коренится в самой природе общества, и она была бы с нами, даже если бы нацистская Германия никогда не существовала. И относиться к этой проблеме так, словно речь идет лишь о нацистах, значит упускать из виду ее актуальность.

Некоторые говорят: что нам до нацистов? Мол, мы-то живем в государстве демократическом, а не авторитарном. Можно подумать, это снимает проблему! Ведь она состоит не в «авторитаризме» как способе политической организации или наборе психологических подходов, а в самом авторитете. Авторитаризм может смениться демократией, но власть как таковую нельзя устранить, пока общество будет существовать в той форме, в какой мы его знаем27.

В демократиях есть всеобщие выборы. Но будучи избранными, люди имеют неменьшие полномочия, чем те, кто занял свои посты другими способами. И сколько мы уже видели, требования демократически избранной власти также могут вступать в противоречие с совестью. Ввоз и порабощение миллионов африканцев, уничтожение индейцев, интернирование японцев, применение напалма против мирных жителей во Вьетнаме — все эти жестокости послушно совершались по распоряжению демократических властей. Конечно, в каждом случае были люди, которые протестовали, однако большинство обычных граждан выполняли команды.

Меня неизменно поражает, что когда я читаю в колледжах лекции о нашем эксперименте, молодые люди снова и снова возмущаются поведением участников — дескать, как можно так себя вести. Но через несколько месяцев эти же самые юноши, попав в армию, без зазрения совести делают вещи, в сравнении с которыми наше «обучение» с электрошоком меркнет. И в этом отношении они не лучше и не хуже людей любой эпохи, которые полностью доверились авторитету и стали пешками в его деструктивных замыслах.

Подчинение и война во Вьетнаме

Каждое поколение познает проблему подчинения на собственном опыте. Так, например, было в Соединенных Штатах с дорогостоящей и весьма неоднозначной войной в Юго-Восточной Азии.

Перечень бесчеловечных действий, совершенных обычными американцами в ходе вьетнамского конфликта, слишком велик, чтобы на нем здесь останавливаться. Отсылаем читателя к исследованиям этой темы (Taylor, 1970; Glasser, 1971; Halberstam, 1965). Достаточно лишь сказать, что наши солдаты с легкостью сжигали деревни, устанавливали «зоны свободного огня», использовали напалм, самую современную технику против примитивного оружия, уничтожали растительность на обширных участках земли, вынуждали эвакуировать больных и стариков в интересах боевых действий, убивали мирных жителей сотнями.