Подборка стихов. Часть 1 - [14]

Откроешь книгу иль другую - всюду он,

Бездарно серый, скучно-правильный Глупон.

В его стишках, увы, не встретишь никогда

Богатства мыслей, волшебства; но без стыда

Рифмушкин пошлости назойливо твердит,

Ревет ослом о том, что у него болит.

Я - слишком мягкий человек, и потому,

Глупона встретив, не скажу о сем ему,

Однако томик маньеристов предложу:

Вот где поэзия - понятно и ежу.

Ко мне Ветраны и Красавы подбегут,

И с удовольствием автограф мой возьмут,

И увлекут меня туда, где пир горой;

Стоит Рифмушкин онемелый - что ж, постой,

Да поучися у Ветран и у Красав:

Девчонки эти, несмотря на легкий нрав,

Всегда прекрасно понимают, где талант,

А где бездарности фальшивый бриллиант.

Да, поучися! И внимательно читай

Том маньеристов; конспектируй, изучай,

Вот где Поэзии сияет торжество!

Вот где изящество, огонь и волшебство!

Пологий лоб твой пусть наполнит оптимизм,

Ты проповедуй куртуазный маньеризм,

Но лучше сам ты не пиши стихов вовек,

И скажут все: "Какой прекрасный человек!"

1997 год.

Продавщица смеха.

Она продавала мешочки со смехом

В пустом переходе метро...

С концерта я шел, опьяненный успехом,

Хотелось мне делать добро!

Она показалась мне милой безмерно,

Товар ее - жутко смешным...

Приблизился к ней с грациозностью серны,

Спешащей за кормом своим.

С присущим мне шиком, с особым талантом

Я все у ней разом скупил!

Надел ей на палец кольцо с бриллиантом,

Но жест мой ее не смутил.

В молчанье великом жуя свою жвачку,

(как будто брильянт - пустячок),

упрятала сотенных толстую пачку

в студенческий свой рюкзачок,

взяла меня под руку; из перехода

на свет мы шагнули вдвоем,

и голос ее прозвучал с небосвода:

"Ну что, мы куда-то пойдем?"

И нас закружило, и нас завертело

По всем дискотекам Москвы...

Но, хоть я отплясывал лихо и смело,

Она говорила мне "вы".

Мы приняли "экстази", мы забалдели,

Козлом я вообще заскакал!

С ней между зеркальных шаров мы летели

Что ж я ей роднее не стал?

Кружило-вертело, вертело-кружило,

А где-то под утро уже

Она подвела ко мне парня-дебила

Под гримом густым, в неглиже.

"Ой, кто это?" - искренне я испугался.

В ответ прозвучало: "Бойфренд".

Дебил ухмылялся, дебил возвышался,

Как страсти чужой монумент.

Увел я ее из орущего зала,

Стал на ухо что-то кричать.

Она танцевала и тоже кричала,

Кричала: "О чем вы, а, дядь?"

"Что общего, детка, меж ним и тобою?"

ее вопрошал вновь и вновь.

Она улыбнулась, тряхнув головою,

И просто сказала: "Любовь..."

...Я ехал в такси, оглушен неуспехом,

обжегшийся делать добро.

Опять продавать ей мешочки со смехом

В пустом переходе метро.

А жаль. Было в девушке что-то такое,

Что я осознать не успел...

Есть в девушках прочих, конечно, другое,

Но я это "что-то" хотел!

Так смейтесь, мешочки, как раньше смеялись,

Напомнив мне через года,

Что с ней мы расстались, мы с нею расстались,

Расстались уже навсегда!

И мне никогда не узнать, что с ней сталось,

И массу подобных вещей:

Как в том переходе она оказалась

И как ее звали вообще?

1997 год.

Роза.

За стихи мне девушка розу подарила.

Ах, спасибо, ангел мой! Как же это мило!

Нет, вы только вдумайтесь - это вправду было!

За стихи мне девушка розу подарила!

Я стоял-болтал в толпе, посредине зала.

Засверкало все кругом, а затем пропало.

Мы остались с ней одни в ледяной пустыне,

Где холодный лунный свет на торосах стынет.

"Это Вечность", - понял я, вздрогнул и очнулся.

И, как пьяный, розу взял, даже покачнулся.

Девушка во все глаза на меня смотрела.

Услыхал не сразу я, как толпа шумела.

Все вернулось на места - лица, краски, звуки,

Кто-то книгу мне пихал в занятые руки:

"Надпишите, Константэн!" - "Да, сейчас, конечно..."

Начинался так концерт, он прошел успешно.

Я счастливый шел домой, вспоминал: "Как мило!

Девушка мне - Боже мой! - розу подарила!"

1997 год.

Оленька (поэма-экспромт).

Мы с тобой слились в экстазе

И в безумьи сладких стонов

В эру пейджинговой связи

И мобильных телефонов.

Я приехал во Владимир

И в тебя влюбился, Оля.

Помнишь - к ночи город вымер?

Мы, принявши алкоголя,

Вдруг пошли гулять к обрыву,

От компании удрали;

Там мы дань воздали пиву...

Нас желанья раздирали!

Подо мной трещали сучья

И твое ласкал я тело:

Вся твоя натура сучья

Моего "дружка" хотела.

(Оля, если ты читаешь

это все, не обижайся!

Я ж - любя, ты понимаешь?

Ты читай и улыбайся).

Помнишь - там нам помешали?

А из мрамора ступени,

По которым в парк вбежали,

Их ты помнишь? ветви, тени?

В парке хоть луна светила.

На скамье, решив, что можно,

Ты "дружка" рукой схватила

И пожала осторожно.

И, закрыв глаза, держала,

Трепеща от возбужденья:

Плоть в руке твоей дрожала,

Раскаленная от тренья.

Но отдаться прямо в парке

Не решалась ты, однако.

Поднялись, пошли сквозь арки,

Где-то лаяла собака.

На квартире оказались

И легли в одной постели.

Наши ласки продолжались.

Как друг друга мы хотели!

Но пищал твой пейджер тонко

Тебя мама вызывала,

Волновалась за ребенка.

Ты звонить ей выбегала.

А потом вдруг оказалось,

Что сосед есть в комнатушке.

Очень ты его стеснялась

Он не спал на раскладушке,

Спьяну нам мычал советы

Мол, давайте, вас тут двое,

Я не в счет; святое это,