Подборка стихов. Часть 1 - [13]

Мои песни на дисках, недорого.

Кормит мать аистенка...

Прошу банкиров откликнуться

Назначьте поэту стипендию!

Лягушки в пруду расквакались...

Хочу подписать контракт

На выпуск всех моих песен.

Утром лечу в самолете.

Малость трясет с бодунища,

Мой черный китель - в помаде.

Как описать это счастье

Быть целиком из сверканья,

Красками переливаясь?

Путь свой отчетливо вижу...

Сделано столько, что впору

В тихий каньон удалиться.

Кладбище тихое летом

Всех успокоит, сравняет

И разрешит все конфликты.

Как бы мне угомониться?

Не сочинять (сколько можно?)

А довести все до блеска?

Хокку об Аленке.

Под одеяло Аленка

Любит залезть с головою

И подремать там тихонько.

Думает долго Аленка,

Долго молчит, а как скажет,

Так хочешь - стой, хочешь - падай.

Дружит Аленка с подушкой.

Та ей с любовью за это

Крутит всю ночь фильмы-сказки.

Двух золотых драконов

На черном шелку самураев

Выткала мне жена.

Смотрит Аленка с постели,

Как на окне сидит кошка...

Обе вздыхают: "Где ж Костик?"

Ты не печалься, Аленка!

Если проснешься в пустыне,

Мигом пришлю зонт и пепси.

Кошка такая смешная

Встанет на задние лапки,

Ручками ловит сиянье...

В пропасть скользнула Аленка

Но подбежали мы с кошкой

И помогли выбираться.

Встретила как-то Аленка

Ярко Полярно Сиянье

Встречным сияньем Аленки.

Хокку, сочиненные за прилавком, когда я продавал видеокассеты.

В жизни всего понемногу

То боевик, то порнуха,

То мелодрама, то сказка...

Братцы! Вчера передали,

Что в этот раз уже точно

Всех нас комета угробит!

Старец подходит к прилавку

И вопрошает с надеждой:

"Секса с пришельцами нету?"

Джонни в каком-нибудь Йорке

Тоже стоит за прилавком,

Тоже стихи сочиняет.

Дама красивая в шубке

Ротик открыла и смотрит

Что бы купить из мультфильмов?

Снится - стою за прилавком

Я под луною, в пустыне,

С вихрем каким-то торгуюсь.

Дубовый метод (басня).

В Москве, в одном из модных клубов,

где веселилась молодежь,

сидел поэт Серега Дубов,

замыслив учинить дебош.

Серега был уже хорош:

он все шипел кому-то: "Врешь,

нас, самородков, ты так просто не возьмешь!"

Серега водочку с собой пронес тайком

и под столом

все наполнял за рюмкой рюмку,

в рот опрокидывал, курил и думал думку,

короче, вел себя подобно недоумку.

Приехав покорять столицу,

успел уже наш Дубов обломиться

и начал злиться.

Его поэму "Даль родная",

где Дубов пышным слогом воспевал

березки и цветы какого-то там края,

никто в Москве печатать не желал.

Безденежье Серега проклинал,

он сам себя вторым Есениным считал.

И вот решил прославиться скандалом,

войти в историю поэзии нахалом.

Когда до нужной он кондиции дошел,

то влез на стол

и начал громко декламировать поэму

на вышеназванную тему.

Он что-то там кричал про роднички

и про поля, но тут охранники-качки

поэта со стола стащили, пьяного,

и вышвырнули прочь из клуба данного.

Сначала Дубов возмущался и орал,

потом поплелся среди ночи на вокзал,

шепча: "Не поняли, козлы, не оценили!

Уеду прочь и успокоюсь, блин, в могиле".

Мораль:

Друзья! Прославиться есть методы готовые,

они не новые,

но не такие, как у Дубова, дубовые.

И если кто захочет стать поэтом,

пусть помнит он об этом.

Как и о том,

что истинным талантам дозволяется

довольно многое, серьезно,

из того,

что рифмоплетам бесталанным воспрещается.

И в этом истины я вижу торжество.

...А что до Дубова - я, правда, знал его.

Впечатлительный Кузьма (басня).

"Какая поэзия, - сказал Иван Филиппович тараканьим голосом. - Жрать надо... Не только поэзия, я, уважаемый товарищ, черт знает на что могу пойти... Поэзия..."

М. Зощенко, рассказ "Крестьянский самородок".

Поэт Кузьма Беднов на раскладушке

лежал и размышлял в один из дней:

"У всех поэтов есть свои кормушки

и связи средь влиятельных людей.

Ах, как бы к тем кормушкам подобраться

и наравне со всеми обжираться

и премии за книжки получать?

Ну, как туда пролезть, япона мать?

А если мне фамилию сменить

и не Бедновым вовсе быть,

а, скажем, стать Алмазовым Кузьмою

или Кузьмою Звездным?! Эх, не скрою,

стать знаменитым хочется порою..."

Беднов открыл газету, пролистал

и с раскладушки вдруг своей упал,

наткнувшись на заметку

про некую смазливую нимфетку,

которой за стишки ее на днях

вручили премию - да в баксах, не в рублях

пятнадцать тысяч долларов вручили!

Беднов взревел, как будто соус "чили"

без ничего отправил внутрь себя,

и, носом яростно трубя,

на кухню побежал в своей квартире,

там нож достал и сделал харакири.

И вот лежит он, дрыгая ногами,

известный крайне слабыми стихами,

а более, пока, увы, ничем...

Но что он доказал? Кому? Зачем?

Мораль:

Нет справедливости в подлунном этом мире,

и это ясно всем, как дважды два - четыре,

но разве это повод к харакири

или к сэппуку?

Сию науку

запомни друг, и сочиняй, как прежде,

в надежде,

что и тебе однажды премию дадут.

В спокойствии верши свой труд

и не завидуй, если можешь, никому.

Не спрашивай, как так и почему.

Ты вспомни-ка несчастного Кузьму,

что с диким воплем улетел от нас во тьму

затем, что начитался он газет...

Беднов был слишком впечатлительный поэт.

Про Глупона Рифмушкина.

Глупон Рифмушкин всюду тискает стихи

Они неискренни и попросту плохи;