Подарок судьбы и граф в придачу - [7]

Так, я узнала, что мужчина на портрете в галерее, который так заинтересовал меня, это мой муж граф Ален Монсервиль, который в возрасте тридцати трех лет женился на восемнадцатилетней Ирэйне Торвуд, дочери графа. Там, кстати, был и мой портрет, точнее Ирэйны. Через год у них родился сын Ажан. Никаких подробностей я не обнаружила. Как истинный биограф, стараясь быть объективным, Креминг констатировал только факты, избегая излагать чьи-то домыслы, предположения и мотивы.

Я искренне поблагодарила профессора за интересную беседу и побежала к сыну.

Глава 6

Решив погулять с ребенком, я совершенно упустила из виду, что детских колясок здесь нет от слова «совсем». То есть можно было положить малыша в переносную люльку и сидеть возле нее, или носить на руках. Меня это не устраивало, я решила озадачить этой проблемой управляющего и велела служанке послать кого-нибудь за ним. Вскоре ко мне подошел высокий мужчина лет сорока, одетый в белую рубашку и темно-зеленый камзол.

— Людвиг Донт к Вашим услугам, миледи, — произнес он.

Я попыталась объяснить ему на словах, как должна выглядеть детская коляска, и для чего она нужна. Он с удивлением выслушал меня, а когда я закончила, сказал, что передаст мои пожелания мастеру. Прозвучало это не слишком уверенно, поэтому я спросила:

— Ты не знаешь, кто бы мог нарисовать коляску с моих слов?

— Вилсон! — не задумываясь, воскликнул он, и, немного стушевавшись, добавил, — если Вы не против.

— Зови! — коротко бросила я.

Реакция прислуги на любые мои слова и поступки, их неотрывно наблюдающие за мной удивленные и настороженные взгляды начинали здорово раздражать. Несложно было понять, что мое нынешнее поведение отличается от прежнего, не хотелось бы думать, что кардинально, так как последствия для меня могут быть не слишком радужными. Мне необходимо было узнать, какой была Ирэйна, чем она обычно занималась, но напрямую спросить об этом я по понятным причинам не могла. Решив для себя, что раз ничего предосудительного я не делаю, то не стоит и заморачиваться, мои странности в поведении можно списать на последствия падения или, в конце концов, на женские капризы.

Управляющий привел темноволосого подростка с карими глазами, который настороженно и, даже как мне показалось, с вызовом смотрел на меня. Он кого-то напоминал.

Я начала объяснять ему, как выглядит коляска. Он внимательно слушал меня и прямо на земле прутиком стал делать наброски, я присела на корточки рядом с ним и продолжала рассказывать. Он также молча слушал и рисовал, изредка оборачиваясь ко мне и взглядом спрашивая, правильно ли он это делал. Затем окончательный вариант коляски в нескольких проекциях он изобразил на бумаге.

— Мне очень нравится, — искренне сказала я, рассматривая рисунок, — у тебя есть способности к живописи и мне кажется, что тебе нужно учиться этому.

— Людвиг, — обратилась я к управляющему, — что можно сделать для Вилсона в плане обучения?

— Нужно сообщить Его Сиятельству, только он вправе решать подобные вопросы.

— Значит, сообщим графу, — резюмировала я.

Все это время Вилсон, слушая нас, переводил взгляд с одного на другого. После моей последней фразы он опустил глаза, а потом с усмешкой посмотрел на меня. Неожиданно для себя, я узнала эту усмешку и, уже присмотревшись внимательнее, удивилась, почему сразу не заметила сходство с портретом своего мужа.

— Спасибо, Вилсон, ты очень помог, без тебя у меня ничего бы не получилось. Позже мы с тобой поговорим о… — запнулась я, а потом уверенно закончила, — о многом поговорим.

Поклонившись, мальчик удалился, а Людвиг, продолжая рассматривать рисунок, проговорил:

— Я отнесу это мастеру и прослежу, чтобы работа была выполнена в кратчайшие сроки.

— Сколько бастардов в замке? — спросила я Людвига, глядя ему в глаза.

От неожиданности управляющий растерялся и замолчал. Я ждала, продолжая смотреть на него. Смутившись, он ответил:

— Трое, — при этом стараясь понять мою реакцию.

— Расскажи мне о них, будет лучше, если я узнаю их истории от тебя, — попросила я.

Как оказалось, у моего мужа — два сына одиннадцати и тринадцати лет и десятилетняя дочь. Тринадцатилетним подростком и был Вилсон. Граф в молодости пользовался услугами служанок, когда выяснялось, что девушки беременели, их выдавали замуж здесь же, в замке, дети родились от разных матерей. Две женщины — матери сыновей — жили с мужьями, в браке у них родились еще дети. А вот мать девочки быстро овдовела: ее муж погиб на охоте. И хотя о них с дочерью заботились, но все равно приходилось им трудно, спасало еще и то, что женщина хорошо шила.

— Дети знают, кто их отец? — спросила я.

— Да, знают. Никто этого никогда от них не скрывал и не скрывает, — ответил Людвиг.

— Что значит «не скрывает»? То есть им напоминают об этом? Кто же? — удивилась я.

— Другие дети, когда что-то не поделят, да бывает и взрослые иногда, — виновато произнес Людвиг.

— Приведи детей завтра ко мне, — помолчав немного, сказала я ему, — матери пусть тоже приходят.

Управляющий молча кивнул и продолжал смотреть на меня, чуть нахмурившись, будто пытаясь понять, что я задумала.

— Скажи, Людвиг, мой супруг проявлял какой-либо интерес к обучению или воспитанию своих детей?