Подарок - [26]

— Тебе было хорошо?

Она кивнула — снова молча.

— Я так и хотел, чтобы мы кончили вместе. Карен снова кивнула, повернула голову и на миг прижалась губами к пальцам, лежавшим у нее на плече.

— Почему ты молчишь, что-то не так?

— Я слушаю, — неожиданно рассмеялась она, — когда ты говоришь, у тебя в груди это отдается таким рокотом, будто кот мурлыкает — огромный, как тигр.

Дел снова спросил:

— Тебе было хорошо?

Ей стало смешно — как будто он сам не знал.

— Мне никогда еще не было так хорошо. Я не знала, что так бывает. Ты... — Карен задохнулась, не в силах объяснить свои ощущения, и неожиданно заметила. — У тебя страшно довольный вид.

— Еще бы, я об этом весь день мечтал. Я тебя не совсем замучил?

— Еще не совсем, — она улыбнулась, — а тебе на плече не тяжело, что я лежу?

Дел покачал головой.

— Мне приятно. Хочешь спать?

— Нет, шевелиться лень, а так лежать очень хорошо.

Он помолчал, чувствуя, как она лениво поглаживает его, возможно, сама того не замечая, и неожиданно тихо спросил:

— Карен, ты меня правда совсем не боишься?

Подняв голову, Карен недоуменно уставилась на него — он выглядел серьезным и спрашивал не в шутку.

— Почему ты это все время спрашиваешь?

— Просто так, подумал вдруг. Не обращай внимания.

Дел и сам не знал, что заставило его задать этот вопрос. Возможно, промелькнувшее вдруг воспоминание — слова Мэрион — «Когда я думаю, что ты делал этими самыми руками, меня просто тошнит!» Тогда он еще пытался ей что-то объяснить.

Несколько мгновений девушка смотрела на него, потом снова прижалась щекой к его груди и сказала:

— Мой дедушка получил «Серебряную звезду» за высадку в Нормандии — самый лучший в мире человек, самый добрый и любимый.

Значит, она поняла... Ему стало слегка не по себе — он не ожидал, что эта девочка сможет так легко ответить на незаданный вопрос.

— А твой дедушка... он где?

— Умер. Мне тогда одиннадцать было, — она вздохнула, — если бы он не умер, со мной все было бы иначе...

Ее голос дрогнул, словно от боли. Почувствовав это, Дел быстро заговорил о другом:

— А я своего деда не помню, он умер, когда мне года два было. Но мама, когда я делал что-то ужасное, говорила: «Что сказал бы твой дедушка!» или «А вот дедушка, когда был маленький...» Я всегда считал, что он был такой примерный — а потом, уже лет в пятнадцать, забрался к ней в стол, — он хмыкнул, — и случайно нашел его записную книжку, мама ее хранила на память. Так там были сплошные телефоны женщин с приписками типа «горячая штучка» или «любит сзади» и адреса букмекеров. Потом я уже узнал, что он до самой смерти ни одной юбки не пропустил.

— А что ты такое... ужасное делал?

— Ну, — Дел попытался вспомнить что-нибудь посмешнее, — как-то я раскрасил мамину болонку, беленькую такую, акварельными красками. Мы играли, и я сделал из нее тигра, страшного, полосатого, получилось очень здорово. Мама, когда увидела это чудище, чуть не упала. Она ее потом целый день отмывала, но следы еще несколько месяцев видны были.

— А тебе сколько лет было? — по голосу он почувствовал, что Карен улыбается.

— Семь.

— И крепко тебе за это досталось?

— Да, очень, — он неожиданно рассмеялся, — Карен, а ты когда-нибудь занималась любовью в душе?

— Нет, а что?

— Надо будет попробовать. Ты не против?

— Прямо сейчас?

— Ну, если ты будешь продолжать в том же духе, то через несколько минут.

Только тут она обнаружила, что машинально поглаживает его по животу, спускаясь все ниже и ниже.

— Ой, извини, я ненарочно, — и убрала руку.

— Тем более приятно. Верни руку на место, я пошутил — еще пару часов я, пожалуй, ни на что не способен. Пить хочешь?

— Я выпила все шампанское. Ничего?

На секунду прижав ее к себе, Дел внезапно почувствовал, что, может, он и не совсем шутил.

— Пойду попью и вернусь.

Он встал, и Карен стало холодно и неуютно. Она перевернулась на другой бок, свернулась клубочком и подумала, что надо бы пойти в душ, без этого трудно будет заснуть да и вообще еще рано. Потом вспомнила его вопрос и улыбнулась.

Смешно...На самом деле она еще никогда, ни с кем и нигде не занималась любовью, ни с кем, кроме него. До сих пор ее трахали, использовали, имели — она знала еще много подходящих слов, не всегда принятых, очевидно, среди воспитанных людей вроде Дела, но такого слова, как любовь, в этом словаре не было. Почувствовав приятную ломоту во всем теле, отогнала дурные мысли и закрыла глаза. Сейчас хорошо и завтра тоже будет что-то хорошее, наверное. Когда Дел через пару минут вернулся, Карен крепко спала, подложив руку под голову. Выключил свет, машинально взглянул на часы — полвторого. Уже погружаясь в сон и слыша рядом с собой тихое дыхание, он вдруг вспомнил, что встретил эту девушку ровно неделю назад, всего только неделю назад...

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Утро было радостным и светлым, как в детстве, и началось оно забавно.

Еще в полусне, не открывая глаз, он попытался обнять Карен, не разбудить, а только положить руку на живот, только дотронуться и легонько погладить нежную кожу. На секунду в голове промелькнула мысль, что он еще спит и видит странный сон, — под пальцами оказалась шерсть. Нежная, теплая и мягкая но, несомненно, шерсть!