Подарок - [25]

Отбросив мысли о Каспере, я скачала несколько фотографий Калли с ее странички в «Фейсбуке» и отправила на стоящий в коридоре беспроводной принтер. Аппарат загудел и выплюнул распечатки. Я начала прикреплять их магнитными буквами к холодильнику, а когда места не стало, развесила на стенах: Калли на зеленом травяном ковре, ее лицо сияет от счастья, на голове венок из маргариток; Калли и Натан не знают, что их снимают, и завороженно смотрят друг другу в глаза; Калли между Томом и Амандой, в полных до краев бокалах пузырится шампанское, они поднимают за что-то тост. Под каждым снимком я поместила стикеры с надписями, чтобы не забыть, откуда и когда взяла каждую фотографию. Куда ты подевалась в тот вечер? Я обвела пальцем овал лица Калли. Ее чистая идеальная кожа сияла. Я распрямилась, словно мое тело наполнилось энергией, и встала, внезапно почувствовав себя сильной. Не было никакой болезненной слабости, я ощутила себя способной на поступки. Разительная перемена! Решительно взяв телефон, я набрала рабочий номер Натана.

Рядом с его офисом солнце блестело на расплавленном асфальте, а воздух был пропитан запахом выхлопных газов. Я прислонилась к стволу дерева, скрываясь от прямых лучей: из-за иммунодепрессантов существовала опасность заболеть раком кожи, и этим летом мне предстояло щеголять в облике бледнолицей английской розы. Мой взгляд не отрывался от входа в здание. Секретарь Натана сообщила мне по телефону, что он заканчивает работу в шесть. Я ждала, чувствуя себя одинокой и беззащитной в ставшей влажной от мучительного беспокойства одежде. Избегала взглядов людей, мысленно повторяя заготовленные фразы, но эти слова даже мне самой казались надуманными и неестественными. В шесть из офиса Натана потянулись сотрудники. Мужчины ослабляли узлы галстуков и закатывали рукава, женщины сворачивали кардиганы и прятали их в сумки. Я вздрагивала всякий раз, когда кто-то из спешащих мимо людей слегка меня задевал, и крепче вжималась в ствол. Кора царапала обнаженную кожу плеч, и ее стало саднить. Через четверть часа у меня заболели ноги. Как бы часто я ни смотрела на часы, время от этого быстрее не бежало. В половине седьмого мне стало настолько жарко и тягостно, что я была готова бросить задуманное. Решила, что пропустила Натана. Машины шли сплошным потоком, гудели моторы, из окон гремела музыка, и тупая боль сдавила мне виски. Я уже собиралась идти домой, когда дверь снова отворилась, и на пороге появился он. Натан. Через руку у него был переброшен бежевый плащ. В другой покачивался желто-коричневый кожаный кейс. Потрясение узнавания заставило меня порывисто вдохнуть. Мои ноги сами зашагали к нему, словно меня притягивал невидимый канат. Он шел размашистой походкой, черные блестящие ботинки стучали по асфальту, и мне, чтобы не отстать, пришлось почти бежать.

Густела толпа спешащих по домам прохожих, торопившихся порадоваться солнцу, пока оно не зашло, меня нещадно толкали и пихали. В этом столпотворении я потеряла Натана из виду. Кровь шумела у меня в ушах, но я старалась не волноваться, сжимала и разжимала кулаки, вспоминая советы Ванессы: следить за частотой дыхания и пытаться дышать медленнее. Волнение нарастало, и я уже не могла сообразить, как себя вести: то ли вдыхать, то ли выдыхать, то ли на счет три, то ли на счет пять. Я почувствовала, что совершенно не в состоянии справиться с паникой, и завернула к чьим-то дверям, стараясь казаться как можно незаметнее, но вскинула голову, когда автобус, отпустив тормоза, с шипением выбросил клубы дыма, и колеса, вращаясь, повлекли его от тротуара. Когда он проезжал мимо, я заглянула в окна, но Натана в салоне не заметила. Он мог быть теперь где угодно. Ясно, что найти его невозможно, и мысль, что, прождав его у офиса, я потеряла время зря, угнетала. Но, если честно, с разочарованием наступило облегчение. Голова пухла, в ней все путалось, горло пересохло. Я оглянулась, высматривая, где бы купить бутылку воды, и заметила дальше по улице кооперативный магазин. Сделав усилие и продолжая глубоко дышать, я перешла мостовую и направилась в его сторону, решив, что потом поеду домой.

В магазине было людно, почти рождественская горячка: покупатели протискивались к полкам и хватали последние бургеры для барбекю, жаловались, что кончились булочки. Прохладный от кондиционера воздух представлял собой разительный контраст с царством солнца на улице. В первый момент я застыла, наслаждаясь тем, как охлаждалась кровь и наступало успокоение, но затем мои руки стали покрываться мурашками, и я поспешила к прилавку с замороженными продуктами. Эмоции утихали, и я, задумавшись об обеде, стала смотреть, не найдется ли чего-нибудь, что мне захотелось бы съесть. В овощном отделе стояли корзиночки со свежей клубникой – сочной и красной, – и у меня потекли слюнки. Хотя раньше я терпеть не могла эти ягоды, на этот раз не удержалась, сорвала целлофан, вытянула самую большую за стебелек и покатала во рту, прежде чем впиться зубами в податливую мякоть. Ощутив на языке взрыв сладости, я закрыла глаза, чувствуя, как течет по подбородку сок.