Подарки фей - [14]

Уна нахмурилась, а Дан быстро спросил:

– Так они поплыли к Кладбищу Гасконцев?

– Да, поплыли, – отвечала дама.

– А вернулись ли… – заикнулась было Уна, но Дан прервал ее:

– А сумели они остановить флотилию Филиппа? Дама внимательно посмотрела на него:

– Ты полагаешь, они имели право на эту попытку?

– Что же еще им оставалось?

– А она имела право их посылать, как по-твоему? – Голос дамы напрягся и зазвенел.

– Ей тоже не оставалось ничего другого, – вздохнул Дан. – Нельзя же было позволить Филиппу захватить Виргинию!

– Так вот вам печальный конец рассказа. Они отплыли осенью из Порт-Рая и не вернулись. Не отыскалось ничего – даже обрывка каната, – что могло бы поведать о выпавшей им судьбе. Дули сильные ветры, и они канули без следа в штормовом море. Вы остаетесь при своем прежнем мнении, юный Берли?

– Значит, они утонули. Ну а Филипп достиг своей цели?

– Глориана поквиталась с ним – позднее. Но если бы на сей раз Филипп выиграл, обвинили бы вы Глориану за то, что она пожертвовала жизнью этих юношей?

– Конечно, нет. Она должна была попытаться как-то остановить Филиппа.

Дама кашлянула и наклонила голову:

– Ты схватываешь суть. Если бы я была королевой, я бы сделала тебя министром.

– Мы не играем в такие игры, – сказала Уна, почувствовав внезапную неприязнь к незнакомке. Какой-то безотрадный ветер гудел над Ивнячком, с шумом продираясь сквозь листву

– Игры?! – засмеялась дама и эффектно вскинула руки. Солнце вспыхнуло на ее драгоценных перстнях и на мгновение ослепило Уну. Она зажмурилась и стала тереть глаза. Когда она снова их открыла, Дан стоял рядом на коленях, собирая рассыпавшиеся картофелины.

– Кажется, в Ивнячке никого и не было, – сказал он. – Просто нам показалось.

– Если так, я ужасно рада, – отвечала Уна.

И они отправились, как ни в чем не бывало, жечь костер и печь картошку.

ЗЕРКАЛО

Королева Англии в золотой парче

Взад-вперед по комнате ходит при свече.

В полутемной комнате в полуночный час

Ходит мимо зеркала, не подымая глаз.

С этим зеркалом беда, в нем не видно и следа

Прежней стати, прежней прыти – той, что в юные года.

Королева вынула гребень из кудрей,

Глядь, казненной Мэри призрак у дверей:

«Взад-вперед по комнате нам кружить всю ночь,

Поглядишься в зеркало – и уйду я прочь.

С этим зеркалом беда, в нем не сыщешь и следа Милой

Мэри, бедной Мэри – той, что в прежние года!»

Королева плачет в комнате своей,

Призрак лорда Лестера вырос перед ней:

«Взад-вперед по комнате нам шагать всю ночь,

Поглядишься в зеркало – и уйду я прочь.

С этим зеркалом беда, в нем не сыщешь и следа

Той, что так была жестока, беспощадна и тверда!»

Королева Англии знала, что грешна.

Но, взглянув на призраки, молвила она:

«Я – Елизавета, Генрихова дочь,

Так неужто в зеркало глянуть мне невмочь?»

Подошла – и замерла, и, вглядевшись, поняла,

Что краса ее пропала и пора ее прошла.

Ох уж эти зеркала! Сколько в них таится зла —

Что́ там недруг из засады или призрак из угла!

Диковинный случай

ПРАВДИВАЯ ПЕСНЯ

I Каменщик:

Хотите верьте, хотите нет,

Нашему делу – тысячи лет,

И мало что изменилось в нем

С тех пор, как выстроен первый дом.

На Оксфорд-стрит, меньше года назад,

Мы клали кирпич, выводили фасад.

И странный малый вертелся тут,

Как головешка, черен и худ.

Хотите верьте, хотите нет,

Он знал в нашем деле любой секрет

И управлялся так с мастерком,

Будто бы с ним от рожденья знаком!

Вот и спросили, вытерев пот,

Парни, тянувшие водопровод:

«Коли уж вам полюбился наш труд,

Мистер, скажите: как вас зовут?»

«Не все ли равно, – усмехнулся тот, —

Мафусаил – или, может быть, Лот.

Мало ль на свете странных имен?

Я из Египта, зовусь Фараон.

Вы плиты кладете немножко не так,

И трубы другие, но это пустяк.

И вы, подучившись, смогли бы вполне

До неба гробницу выстроить мне».

II Корабельщик:

Хотите верьте, хотите нет,

Нашему делу – тысячи лет,

И мало что изменилось с тех пор,

Как первый корабль спустили с опор.

В Блэквольском доке месяц назад

Мы оснащали помятый фрегат.

И странный толстяк бродил среди нас,

Седобород и седовлас.

Хотите верьте, хотите нет,

Он знал в нашем деле любой секрет,

Узлы, и снасти, и такелаж

Знал назубок, словно «Отче наш».

Вот и спросил самый бойкий матрос

Из тех, что в трюме крепили насос:

«Коли уж так вам по нраву наш труд,

Мистер, скажите: как вас зовут?»

«Не все ли равно? – улыбнулся дед. —

Может быть, Сим, а не то – Иафет.

Может быть, вы и знакомы со мной,

Я капитан, а зовут меня Ной.

Руль ваш устроен немножко не так,

Насосы другие, но это пустяк.

И в этом ковчеге, плывя наугад,

Я мог бы достигнуть горы Арарат».

Оба вместе:

Хотите верьте, хотите нет, и т. д.

У Дана появилось новое увлечение: мастерить модели кораблей. Но после того, как он замусорил классную комнату щепками, убирать которые предоставил Уне, его попросили вместе с инструментами на улицу, и он нашел себе приют во дворе у мистера Спрингетта, где разрешалось сорить стружками и опилками сколько душе угодно. Старый мистер Спрингетт был строителем, инженером и подрядчиком; его двор, выходивший на главную деревенскую улицу, был полон интереснейших вещей. В большом сарае на сваях, куда надо было залезать по лестнице, хранились доски от строительных лесов, бидоны с краской, блоки, малярные люльки и всякая всячина, которая водится в старых домах. Старик, бывало, часами сидел наверху, присматривая за разгрузкой или погрузкой какой-нибудь телеги, а Дан в это время что-нибудь, пыхтя, строгал на верстаке возле окна. Они издавна дружили и никогда не скучали вместе. Мистер Спрингетт был так стар, что помнил еще прокладку первых железных дорог в южных графствах и двуколки с высокими сиденьями, чтоб возить под ними собак.