Подарить вам город - [3]

- Ого! - воскликнул Лавров. - Вы прямо как в любви объясняетесь.

- А я люблю мой город. - В ее голосе прорвались вызывающие нотки. - И вы, если бы пожили дольше у нас, тоже бы его полюбили.

- Да? Возможно, - согласился Лавров и вновь, теперь уже с интересом, оглядел своего гида: высокий чистый лоб, на бровях блестят капельки дождя... "А в ней, пожалуй, что-то есть, - решил он. - Да и лет ей не меньше двадцати пяти", - сообразил он, разглядев у глаз морщинки, и это открытие неизвестно почему его обрадовало.

Русский музей поразил Лаврова своей грандиозностью, пышностью, бесконечностью...

- Откуда вы все это знаете? - окончательно запутавшись в именах художников, в картинах, течениях, школах и модах, сказал Лавров, и против воли в его голосе прорвалось раздражение. Она уловила эти нотки раздражения, бросила на него внимательный, а ему показалось - насмешливый взгляд и взяла его под руку:

- А Эрмитаж в два раза больше Русского. Пойдемте, я устала.

Они присели на диванчик в зале Айвазовского, и Лавров сообразил, что этот отдых она устроила не себе, а ему.

- Вы что - штатный гид в СКБ? - спросил он грубовато, давая разрядку своему раздражению.

Она опять на него глянула - быстро, с улыбкой и сказала:

- Я закончила модель крана. Следующая работа - ваша машина. Вы привезли чертежи общего вида?

- Привез, - буркнул Лавров - не ожидал, что дизайнером его машины будет эта пигалица.

- Я вам придумаю хороший силуэт, - рассмеялась она. - Вы не будете на меня сердиться. У вас будет красивая машина.

Лавров молчал. И тогда она снова рассмеялась - тихо, в кулачок:

- Я ведь закончила институт имени Репина. Это, знаете, бывшая Российская академия художеств. И у меня уже есть диплом за автопогрузчик. Диплом первой степени, между прочим, второе место.

Лавров усмехнулся:

- А вы умеете...

- Подать себя? - опять рассмеялась она, теперь уже открыто.

- Не городите чепухи, - рассердился он. - Как вас звать?

- Томи.

- А правильно?

- Томи.

- Но отчество-то у вас есть?

- Есть. Но я не люблю, когда меня зовут с отчеством. И вы меня не зовите, ладно?

Лавров усмехнулся и посмотрел на нее ее же взглядом внимательно-изучающим. Томи выдержала взгляд, осторожно дотронулась до его руки и сказала:

- Посмотрите, какая уравновешенность в картинах Айвазовского. Да и вообще все старые мастера очень много уделяли внимания уравновешенности композиции... А мне, знаете, за что присудили диплом? За четкость и лаконичность силуэта. Я ведь скульптор. Скульптор-неудачник, да?

Лавров, мельком глянувший на "Девятый вал", на который она показала рукой, теперь озадаченно, с удивлением рассматривал ее лицо: тот же высокий лоб, те же серо-голубые глаза, тот же длинный безвольный рот... Но сколько жизни, сколько радости в облике этого серого воробышка!

- Знаете что, - поднялся Лавров неожиданно для самого себя. - Я страшно не люблю гидов. И музеи в том числе. Пойдемте отсюда на свежий воздух - я хочу посмотреть ваш любимый город. И вообще: давайте лучше я буду вашим гидом. А то смешная ситуация: такой огромный детина на поводке у...

- У моськи! - выпалила Томи и рассмеялась, зажав рот рукой.

Они пробродили по улицам остаток дня и весь вечер. Лавров слушал ее рассказы, не очень вслушиваясь, - пусть говорит! Где-то на ходу, в кафетерии, они поужинали, и Томи на этот раз взяла себе наравне с ним: два бутерброда и слойку. Лавров затащил ее в огромный магазин, и они долго ходили между витрин, а Томи отказывалась от всяких подарков, но вдруг он по какому-то наитию, не спрашивая ее, купил сувенирное бра в форме старинного уличного фонаря, и Томи расцвела.

Потом они очутились в каком-то парке. Играла музыка, шел дождь, и с недалекого проспекта доносился чуть приглушенный деревьями шум машин.

- Давайте посидим, - сказала Томи. - Тут есть детские качели, они под крышей... Посидим?

Она нашла эти качели под крышей, бросила на них коробку с бра и пригласила:

- Садитесь, здесь сухо.

Лавров сел рядом, качели качнулись...

Кто-то стучал в дверь.

- Да! - крикнул Лавров, вскакивая с кровати. - Войдите.

Пришел сосед.

- Извините, вот это моя кровать? Извините, пожалуйста, а курить в номере можно? Нет, нет, раз вы не курите... Извините, а горячая вода есть? Извините, пожалуйста, вы сейчас не будете принимать душ?..

Лавров сбежал от этого "извините" через пять минут. Ушел из теплого, уютного номера, почти не отдохнувший, злой и хмурый. И погода была под стать его настроению - шел мелкий, почти невидимый и неощутимый дождь. "Как тогда", - мелькнуло воспоминание, и Лавров с удивлением огляделся: да, этот проспект ему был хорошо знаком. И парк... Парк...

Он перешел проспект, огляделся, увидел широкую аллею, украшенную фонарями в виде белых зонтов, а дальше ноги понесли сами: по аллее до поворота направо, потом еще один поворот... "Детская площадка", - прочел он и через десять-пятнадцать шагов стоял перед качелями под крышей. "Тут есть детские качели, они под крышей... Посидим?"

Он колебался - это было неожиданно, он почти забыл ее голос, не говоря уже о лице... "Садитесь, здесь сухо".

Он сел, качели качнулись... Она, кажется, вскрикнула, а может, ему показалось - все получилось слишком быстро. Он только почувствовал у себя на подбородке ее мокрые волосы и провел по ним ладонью...