Подари себе рай - [144]

Сергей посмотрел на Элис, на Нокса, на карту. Отыскал взглядом Берлин и Москву. В комнате стояло молчание. Все ждали ответа.

— Что думают в Кремле — я не знаю. Знаю, что думают простые люди, — наконец сказал он. — Воевать с немцами придется, в этом не сомневаются даже неизлечимые оптимисты. Когда? Боюсь, эта большая драка может начаться в любой момент. Беда в том, что мы не совсем к ней готовы. Потому я был рад сегодня услышать от господина Уоллеса — надеюсь, его мнение разделяет и господин Гопкинс, — что ленд-лиз в случае нужды будет распространен и на мою страну.

Рузвельт и Гопкинс переглянулись и оба согласно кивнули.

— Драться мы умеем. И с немцами, и со многими другими. Имеем большой исторический опыт.

— Медведь! — Элис поднялась на цыпочки, пощупала бицепсы Сергея. Все заулыбались, Рузвельт с явной симпатией смотрел на девушку и «медведя».

— Если эта страшная гроза разразится, весь мир удивится способности России сражаться. — Эти слова Джозефа Дэвиса Элис встретила радостными хлопками.

— Кто-кто, а наш бывший посол в Москве знает, что говорит. — Рузвельт произнес эти слова одобрительно. Затем обратился к Сергею: — Простые люди допускают вероятность войны на два фронта? Германия на западе, Япония на востоке?

«Дернул меня черт идти на этот прием, — с тоской подумал Сергей. — Ничего себе вопросики подкидывает! И ведь не кто-нибудь — президент Соединенных Штатов Америки…»

— На этот вопрос я отвечу так — будь я в Кремле, я сделал бы все возможное и невозможное, чтобы такого никогда не случилось. Ни за что.

Президент посмотрел долгим взглядом на Сергея. И подумал: «Многим на Западе, да чего греха таить — и в моем ближайшем окружении — очень хотелось бы именно такого развития событий. Россия, воюющая на два фронта. Но этот русский прав. Jesus Christ, he is right!…»

После перевода Сергея в Вашингтон Элис сняла номер в отеле «Капитол Хилл», аккредитовалась в Белом доме и конгрессе. Затем занялась поисками жилья для Сергея. Пока он жил несколько дней в маленькой служебной квартирке в здании посольства, они исколесили весь город и пригороды. В центре не нашли ничего подходящего — то просторно, но мрачновато; то светло, но не уютно; то просторно, светло и уютно, но очень шумно. Александрия, Сильвер Спринг, Фолз Черч, даже Роквилл — везде находилось что-нибудь, что делало жилье неприемлемым: планировка, расстояние от посольства, соседство с шумными общественными местами. Наконец выбор был сделан: очаровательный двухэтажный домик в Бетезде — гостиная с камином, две комнатки для слуг, три спальни, гостевая, две террасы. Деревья и садовые кусты огораживали вместительный участок со всех сторон, по нему веером разбегались дорожки. Одна из дорожек вела к ажурной беседке, почти сплошь заросшей плющом. Приятно удивили две вещи: умеренная арендная плата и мебель. Владелец дома, молодой биржевой спекулянт, живший в Нью-Йорке и получивший родительскую недвижимость в наследство, заново обставил оба этажа, да так элегантно, модно, рационально, что не хотелось менять ни единой вещи, даже картины, в основном олеографии и гравюры, изображавшие сцены покорения Дикого Запада. И в ближайший уик-энд решили устроить новоселье. Элис пригласила Эрни Бейлиза и Сару Уитни. Эрни прикатил на спортивном «бьюике» с агрессивно декольтированной девицей.

— Знакомьтесь, моя кузена — крошка Хани, — представил он ее несколько сконфуженно.

Когда кузина скинула норковую пелерину, Элис недовольно прищурилась. «Из какого борделя подхватил наш тихоня Эрни эту стриптизершу? — фыркнула она про себя. — Кузина! Как же, знаем мы таких кузин». Сару привез молодцеватый майор, крепкий, как двухдневный белый гриб, с лихо закрученными кверху усами и обширной плешью. «Как сказал бы Иван — не одну супружескую подушку протер наш пострел!» — добродушно улыбнулся Сергей. И тут заметил значок военной разведки: ого!

Со своей стороны он пригласил посла Уманского: с ним у Сергея давно сложились добрые, приятельские отношения, еще когда Уманский был советником. Тому способствовали несколько обстоятельств: они были почти одногодки; Константин Александрович много лет проработал в ТАСС; по складу характера они были в чем-то близки. Уманский был наслышан о широких, а главное, влиятельных связях Сергея. Теперь он сам убедился в этом. «Впечатляет, впечатляет! — довольно подумал он про себя. — Все из офиса президента — и Бейлиз, и Уитни, и Хью Макинтайер — так, кажется, представился этот веселый майор, из военных помощников ФДР. Достойно, Сергей. Очень даже достойно». Сергей, ощутив эту оценку его связей послом, был оживлен. Правда, если бы он знал, что крошка Хани встретилась с Эрни, чтобы ехать на новоселье русского газетчика, полчаса спустя после дотошного инструктажа у заместителя «железного Эдгара», он воспринял бы ее совсем иначе. Но вряд ли Сергей держал бы какое-то зло на Эрни — тот сделал то, что должен был сделать по инструкции: сообщил о первичном контакте с русским журналистом своему куратору из ФБР, передав пери этом подробное описание по минутам: что, кто, почему, где, когда. Сергей ничего этого не знал. И эта крошка Хани такая милашка, такая аппетитная хохотушка. И весельчак-майор так уморительно пародирует походку, жесты и говор военного министра Генри Стимсона. Майор даже разыграл в лицах «доктрину Стимсона», что потребовало от него мгновенного перевоплощения в японца.