Подари мне волшебство - [18]

Ханне нравился запах Сэма – чистый, свежий и очень мужской. Выражение его лица было нейтральным и не выражало практически никаких эмоций, но его прикосновения были восхитительно нежными. Он медленно размотал ее неловко наложенную повязку, и манжеты его белоснежной рубашки легко касались кожи на ее запястье. Касание шелка к обнаженной коже казалось ей невозможно чувственным.

Он отложил повязку Ханны в сторону и тщательно осмотрел ее руку. Он провел большим пальцем по чуть зажившей ране между ее большим пальцем и остальной ладонью и нахмурился, когда она охнула.

– Больно?

По правде говоря, боль – последнее, о чем думала сейчас Ханна, но она заставила себя пискнуть «да».

– Выглядит не очень, – покачал головой Сэм, рассматривая ее руку. – Ты обработала рану антисептиком?

– Да.

– Ты не возражаешь, если я наложу немного антисептической мази на рану, прежде чем снова забинтовать руку?

Скажи «нет»! Но, как и прошлым вечером, было в нем что-то такое, что Ханне захотелось положиться на него, чтобы он о ней позаботился. И она не смогла сопротивляться.

Ханна быстро сказала себе, что это не обязательно должен быть именно Сэм. Она полагалась только на саму себя достаточно долгое время, стойко принимая удар за ударом, пока не ослабла настолько, что не смогла больше сдерживать слезы. Сегодняшний телефонный разговор с мистером Бэнксом и то, в каком состоянии она обнаружила ферму, стало последней каплей. Сэм Чисхолм мог быть самим чертом – она с удовольствием позволила бы ему перевязать свою руку.

Она была измучена и напряжена. И принять постороннюю помощь в таком состоянии было абсолютно нормальным. Ханна показала Сэму, где находится аптечка, и взяла себя в руки еще до того, как он вернулся с мазью и свежим бинтом.

Сэм обработал рану антисептиком, и на этот раз вздох Ханны был самым настоящим.

– Жжется.

– Извини. – И тогда Сэм поднес ее руку к своим губам и нежно поцеловал.

Рот Ханны приоткрылся от удивления. Сэм выглядел не менее потрясенным своим жестом. Он быстро и профессионально наложил новую повязку, избегая взгляда Ханны.

– Спасибо, – произнесла она слегка дрожащим голосом. – Уверена, теперь все скоро заживет.

Она подумала: стоит уточнить, что она имела в виду антисептик и повязку, а не целебные свойства его поцелуя. С другой стороны, возможно, чем меньше она сказала – тем лучше. Или, может, ей нужно как-то отвлечь его от того факта, что его почти невесомый поцелуй вызвал в ней волну дрожи, прошедшей по всему телу.

– А у тебя, случайно, раны не осталось? – сладко спросила она. – Там, где пони тебя укусил. Хочешь, я взгляну, раз уж у нас сегодня с утра курс первой помощи?

– Ох, Ханна, – невозмутимо ответил он. – Давным-давно я предупреждал тебя: не разжигай огонь, который не сможешь потушить.

– Что ж, – весело произнесла она, – мы выяснили, что в неотложной помощи ты не нуждаешься. Можно я позвоню тебе через пару дней? К тому времени я буду гораздо лучше представлять себе состояние дел на ферме.

«Соглашайся», – говорил себе Сэм.

Она предлагала ему путь к отступлению, и ему необходимо его принять. Черт, она была слишком хороша в этом мягком красном свитере. Сегодня ее волосы были распущены и падали сияющими волнами на плечи. На лице был легкий естественный макияж, нежно-розовый блеск приковывал взгляд Сэма к ее соблазнительным полным губам.

Теперь он – вот дурак! – поцеловал ее руку, а она его дразнит, и все это слишком быстро может выйти из-под контроля. Все это в совокупности составляло довольно весомую причину, чтобы принять выход, который она предлагала.

Но, глядя на Ханну, он видел, что под ее глазами залегли тени от усталости и нервного истощения, и он совершенно не был уверен, что она сможет удержаться и не нагружать раненую руку. Рана вполне может воспалиться, если не ухаживать за ней должным образом.

Он вспомнил ее податливую уязвимость, когда она приняла от него утешение и буквально упала в его объятия.

– Тебе сегодня нужна здесь помощь? – внезапно выпалил он.

«Что, черт возьми, ты делаешь?» – в ужасе спрашивал он сам себя.

– О нет, – быстро ответила она, но от Сэма не укрылось то, как она метнула быстрый взгляд в сторону кучи праздничных венков.

– Что ты собираешься с ними делать?

– Рассортирую на две кучи: на выброс и то, что еще можно будет продать. Я пыталась подобрать их к номерам заказов, но пришла к выводу, что я пытаюсь отрицать ужасную правду. Большинство венков нужно заменить. Как я могу продать это? – Она подняла вверх самый худший из венков. – Они просто ужасные, – сказала Ханна, как будто он сам не видел, – повисшие и растрепанные. Надеюсь, я не описываю себя в далеком будущем.

Она потрясла головой, чтобы стереть эту картинку из памяти, но на самом деле Сэм не думал, что она будет некрасиво стареть. Он считал, что Ханна из тех редких женщин, которые с возрастом становятся только красивее.

– Этот? – Она взяла в руки очередной венок. – В половине пучков нет белой сосны. А этот? На пихту явно поскупились. Посмотри на этот, прямо бальзам на мое сердце, не хватает всего-то двух или трех веток. Я не могу продать этот венок и сказать, что он с Рождественской фермы. Он уже успел потемнеть в нескольких местах, – с отвращением произнесла Ханна. – Как мог мистер Дьюи продавать этот хлам? Он просто уничтожил нашу репутацию!