Подари мне рай - [49]

Однако вино лишь ненадолго подняло ее настроение. О разбитом сердце не так легко забыть. Росс не любил ее, никогда не любил и не полюбит.

«Это я сошла с ума, а вовсе не Мира», – думала она во время десерта.

Но если Мира уже поняла то, что Мора упорно отрицала, вскоре поймут или по крайней мере заподозрят Росс и другие.

Эта мысль была невыносимой. Она должна что-то предпринять, причем как можно быстрее. Ее сердце втоптано в пыль. Она не в состоянии дольше терпеть подобное унижение.

Когда трапеза кончилась, Мора вышла на веранду. Была прекрасная ночь, как все ночи в Индии, но Мора не радовалась ей. Она стояла у перил бледная и молчаливая, словно привидение.

Кто-то рядом произнес ее имя. Мора неохотно повернула голову и увидела Чарльза.

– Вам нездоровится, мисс Адамс?

– Почему вы так решили?

– Вы чем-то озабочены сегодня вечером.

Мора заверила, что он ошибается: она вчера поднялась рано, испекла торт, а перед ужином совершила долгую верховую прогулку.

– Вот почему я так устала. Надеюсь, я не была скучным дополнением к приятному ужину.

– Наоборот.

Тронутый выражением усталости на ее лице, Чарльз взял ее руку в свою и с необычайной нежностью поцеловал в ладонь. Он улыбнулся, и на лице у него не было привычного выражения надменности.

– Я навещу вас завтра.

Мора сделала удивленный вид:

– Завтра?

– Да. – Он глубоко вздохнул. – Мисс Адамс... Мора... если вы позволите, я хотел бы переговорить с вашим дядей. Долгие дни, что там дни – долгие недели я не думал ни о чем другом. Не верю, что мы должны еще ждать. Вы дадите согласие?

Глядя на него, Мора вдруг увидела, как он красив и как расположен и добр. Уж он-то никогда не уедет заниматься любовью с продажной танцовщицей, пока Мора будет ждать его совсем в другом месте. Он не станет говорить ей грубости или выталкивать из своего дома, не станет кричать на нее, словно она полная дура.

– Мисс Адамс? Мора?

– Я подумаю об этом, – пообещала она.

Глава 12

О помолвке Моры и Чарльза Бартона-Паскаля было объявлено спустя три дня на торжественном приеме в британской резиденции. Мора надела парчовое бальное платье цвета слоновой кости с пышной юбкой, отделанной гофрированными оборками и серебряными вышитыми лентами. Чудесные волосы сколоты гребнями с жемчугом, а на левой руке сверкало обручальное кольцо с огромным бриллиантом.

Сияющий Чарльз стоял рядом с ней, пока Лоренс Карлайон объявлял всем, кто собрался в гостиной резиденции, что у него в семье две свадьбы, что обе четы проведут медовый месяц в Дели, а с началом муссонных ливней уедут на юг, в Пуну и Калькутту.

Все зааплодировали и вышли в сад освежиться и подкрепиться под нарядным полосатым тентом, преподнесенным по этому случаю бхунапурским теннисным клубом. Играл полковой оркестр, и разодетые в пух и прах слуги разносили шампанское и черную икру.

– Икра, разумеется, консервированная, – признавалась Дафна Карлайон, – но очень свежая, только что с парохода, прямо из Англии.

Начались игры и танцы; строгие матроны единодушно признали Мору самой очаровательной невестой. Не важно, что она обручилась с почти невиданной поспешностью. Жених совершенно восхитителен, и никто не осудит девушку за то, что она им увлеклась.

– Уж она-то не из тех, кому пришлось бы возвращаться в Англию незамужней, – высказалась миссис Кэмпбелл-Смайс. – Для таких неудачниц есть меткое определение, Дафна. Не могу его припомнить.

Миссис Карлайон тоже не помнила.

– О них говорят: вернулась холостая, – со смешком подсказал кто-то из дам, и все остальные засмеялись.

Ни одна из присутствующих матерей не ожидала, что судьба так жестоко обойдется с ее дочерью, и все они были заметно огорчены тем, что Мора Адамс подцепила одного из самых завидных женихов. Утешали они себя только тем, что есть еще Росс Гамильтон.

Но Росс не присутствовал на помолвке. Он был далеко отсюда, в Пенджабе; уехал он на следующее утро после бурной встречи с Морой на дороге в Сундагундж. Мора связывала его внезапный отъезд с неприязнью к ней, но истинная причина заключалась в необходимости оказать дружескую поддержку. Старый друг и сослуживец Росса по пенджабской легкой кавалерии стал жертвой несчастного случая из-за неосторожного обращения с оружием в гарнизоне Файзабада и потребовал присутствия Росса у своего смертного ложа.

Дежурство у постели умирающего затянулось на более долгий срок, чем предполагали врачи. Сирдар Авал Сингх участвовал в той кровавой пограничной стычке, которая принесла Гамильтону его первое продвижение по службе – патент на следующий чин, и вплоть до перехода Росса на его гражданский пост в Бхунапуре он и Авал Сингх были близки, как братья.

Амир Дас сопровождал Росса в Файзабад, а Гхода Лал оставался дома, долечивая рану, но уже не нуждался в постельном режиме.

Спешившись в этот вечер возле своего бунгало, Росс долго и жадно пил из кожаной фляжки, врученной ему Гходой Лалом, потом передал ее ожидающему этого саису.

– Мне просто необходима ванна, – потребовал Росс, направляясь по дорожке к крыльцу. – И принеси горячей воды для бритья.

– Слушаюсь, хузур[9], – ответил Гхода Лал.

– Какие новости в городке? – зевая поинтересовался Росс.