Подари мне рай - [24]

– Вред вам! – вырвалось у Чарльза. – Как я мог бы причинить вред вам? Это вполне невинное прикосновение...

– Вот как? Так вы не были в охоте? – с насмешкой спросила Мора.

– В охоте?!

Бартон-Паскаль побагровел. Откуда, будь оно проклято, эта чертова девчонка знает такое выражение. Старые колониальные служаки в Индии употребляли его по отношению к мужчинам, которые подстерегали молодых леди, позволявших себе прогулки верхом без охраны.

Чарльза окатила волна смущения в соединении с яростью по поводу того, что какой-то немыслимый саис позволяет себе так обращаться с ним, сахибом, да притом свысока. Чарльз процедил сквозь зубы:

– Прикажите ему убираться, иначе я сломаю негодяю шею.

– Этот человек причиняет тебе беспокойство, сахиба? – на базарном хинди обратился к Море Исмаил. – Я мог бы убить его, если надо.

– Оставь его, – поспешила сказать Мора, опасаясь, как бы он не привел свою угрозу в действие.

Исмаил-хан с неописуемой презрительной небрежностью снова перекинул ружье на плечо. Чарльз бросил на телохранителя убийственный взгляд и произнес:

– Я тебе это припомню!

– Прошу прощения... – начала было Мора, но Чарльз не слушал ее: пришпорил коня и бешеным галопом поскакал прочь.

Два дня спустя Мора получила возможность рассказать эту историю, причем с некоторыми красочными дополнениями, восхищенной бегуме Кушне и ее свите. В комнате раздался смех, едва она кончила свой рассказ. За стенами занана засиял на черном бархате неба бледный молодой месяц. Насекомые звенели в саду, летучие мыши носились между деревьями.

Ранним вечером дядя Моры отправился на мужскую пирушку, которую устраивал немолодой евразийский торговец, поселившийся на территории военного городка. Мора, не теряя времени даром, оседлала своего коня и уехала в милый ее сердцу дворец Валида Али. Исмаил-хан сопровождал ее, и обоих с почтением встретил привратник, пропуская в ворота. Мору немедленно проводили в занан. Бегума Кушна от радости захлопала в ладоши, услышав о ее приезде.

– Поскорее расскажи нам, что говорил твой ча-ча, твой дядя, когда увидел Исмаил-хана, – потребовала Кушна. – Или же он от удивления лишился дара речи?

– Было и то и другое, – отвечала Мора и поведала историю о первом столкновении дяди с патаном.

– Мне думается, Исмаил охладил пыл твоего нежеланного поклонника, – предположила бегума Кушна с явным удовольствием. – О, как бы я хотела при этом присутствовать!

– Возможно, когда-нибудь... – начала Мора, но речь ее была прервана громким разговором на лестнице.

Все женщины повернули головы к двери, когда скрывавшие вход занавеси раздвинулись; вбежала босоногая служанка и зашептала что-то на ухо бегуме Кушне. Она говорила так быстро, что Мора почти ничего не улавливала, но ясно было: произошло нечто неожиданное.

Хлопнув в ладоши, Кушна велела пожилым женщинам побыстрее увести шумных ребятишек. Что касается молодых, то они поспешили закутаться в покрывала и принялись оживленно перешептываться.

– В чем дело? – спросила Мора.

– Мой муж передал, что хочет навестить меня, – со счастливой улыбкой сообщила бегума, между тем как две служанки, опустившись на колени, сначала накрасили хной ее ладони, а после надели ей на ноги красивые сандалии.

– Тогда я должна уйти, – быстро проговорила Мора.

– В этом нет нужды, – заверила ее бегума Кушна. – Мне разрешено иметь друзей среди ангрези. У моего мужа есть такие друзья, он дружил с ангрези с детских лет. С одним из них он связан давно, и этому человеку можно даже заходить в занан.

– Аре! – воскликнула вдруг старуха, караулившая у двери. – Боюсь, что так оно и есть сейчас. Вместе с хозяином молодой сахиб.

– Тогда тебе нужно уходить немедленно, – побледнев так, что это было заметно даже сквозь тонкое покрывало, сказала бегума Кушна, – если ты не хочешь, чтобы тебя увидели твои сородичи.

– Уже нет времени! – вскричала младшая сестра Кушны, Сита, присоединившись к старухе у дверей. – Они идут сюда.

– Что же делать? – всполошилась Кушна.

– Мне нужно спрятаться, – сказала Мора. – Но куда?

– Некуда. Они увидят тебя и на балконе, и в других комнатах, выходящих в эту.

– Скорее! Скорее! – поторопила Сита. – Они уже на лестнице!

Кушна отдала поспешное приказание. Служанки бросились к большому сундуку в углу и вынули из него золотистую тунику и зеленые шальвары из тончайшей ткани, расшитые золотой нитью. То было традиционное одеяние знатной мусульманки. Пока Мора дрожащими пальцами расстегивала свою юбку, они нарядили ее и окутали ей лицо, руки и плечи большим покрывалом.

Цвет ее волос и белизна рук были теперь скрыты, однако Мора из предосторожности уселась в самом темном углу, куда не доходил свет масляных ламп. Сердце ее сильно колотилось не столько от страха, сколько от неожиданности происшедшего. Англичанин, который знал мужа бегумы Кушны достаточно давно, чтобы ему разрешали посещать занан, разумеется, долго жил в Бхунапуре. Что, если он из тех, кого она знает, или, что еще хуже, он знает ее? Мора прекрасно понимала, какой урон нанесет репутации своей семьи, если ее застанут среди туземных женщин да еще в их доме.

Тетя Дафна будет просто убита таким скандалом. Дядя Лоренс придет в ярость. Мора полностью лишится их доверия, ее могут, так сказать, посадить под домашний арест до самого замужества, а замуж выдадут как можно скорее. Исмаил-хана, конечно, прогонят, и Мора больше никогда не увидит ни его, ни бегуму Кушну.