Под звездным флагом Персея - [3]
Завершая свой жизненный путь, человек все чаще обращается к воспоминаниям. Он вновь переживает свои радости и печали, достижения и неудачи, победы и поражения. И хочется, чтобыдрузья с пониманием и сочувствием выслушали его. Хочется, чтобы собеседник умел слушать. Тогда повествование польется плавно и задушевно, будет образным и интересным. Но это случается не часто — очень немногие обладают умением слушать.
Пожалуй, этим и объясняется мое стремление доверить бумаге — самому лучшему и невзыскательному слушателю — свои воспоминания.
Все сказанное служит некоторым оправданием тому, что появилась на свет эта книга «Под звездным флагом "Персея"». Как и полагается, начну я с далекого детства.
О событиях, связанных с русско-японской войной и первой революцией, в моей памяти сохранились незнакомые слова, которые я часто слышал в те годы в нашей семье: «ипония», «пыртартур», «риспублика» и «амиралмакаров». Стали понятными они для меня значительно позже, когда я научился самостоятельно читать.
Мой отец был близко знаком с семьей К. А. Тимирязева, и мы довольно часто бывали у них в Шереметьевском переулке. Почти всегда меня, еще маленького, брали туда с собой. Разговоры взрослых бывали непонятны и скучны, но меня привлекал замечательный стереоскоп. К. А. Тимирязев много путешествовал. Из поездок он привозил массу диапозитивов, которые с неизменным вниманием я разглядывал в течение ряда лет.
В одно из посещений Тимирязевых, когда я стал постарше, меня заинтересовали журналы, лежащие на круглом столике под бронзовой лампой с шелковым абажуром. Я стал их перелистывать, и вдруг в глаза бросились слова: «адмирал Макаров». Так впервые встретилось мне загадочное слово детских лет «амиралмакаров».
Позже, в школьные годы, я многое узнал об адмирале Макарове, а в студенческие перечитал о нем все, что мог найти.
Обаяние личности Макарова было таким сильным, что в дальнейшем повлияло на мой выбор профессии.
Особое чувство вызывает у меня простой, честный и благородный девиз, который Макаров предпослал своему замечательному труду «"Витязь" и Тихий океан»:
«Пишем, что наблюдаем,
чего не наблюдаем,
того не пишем».
И мне, на склоне лет мысленно переживающему вновь свой жизненный путь, хочется предпослать своим воспоминаниям девиз, подобный Макаровскому:
Пишу, что наблюдал,
чего не наблюдал,
того не пишу,
который я свято соблюдаю.
ГЛАВА 1
★★★★★★★★★★★★★
Шум ветра всколыхнул воспоминания
Глухая зимняя ночь. Я один во всем доме, наполненном тишиной и мраком. Единственная лампочка освещает письменный стол. Сухая ветка жасмина, качаясь на ветру, скребет по замерзшему оконному стеклу. А за окном стужа и тьма.
Хвойный лес шумит на порывистом ветру. Шум возникает вдали, нарастает, приближается, прозвучит во всю силу и опять уходит вдаль. Как морской прибой у отлогого берега. Под этот шум легко оказаться во власти воспоминаний. И мысленно я ухожу далеко, далеко в прошлое, совершенно отрешившись от действительности.
Звуки, как и запахи, необычайно ярко и отчетливо воскрешают давнишние переживания и впечатления.
Перед моим мысленным взором возникает штормовая ночь. Шумит море, ветер воет в снастях. Погруженный во тьму корабль стоит невдалеке от пустынного скалистого берега. Он почти не различается. Лишь белеет полоса прибоя, и он непрерывно шумит, то громче, тогда полоса становится ярче и как бы начинает светиться, то тише, тогда и она тускнеет. Это волны закатываются с океана в широкую бухту, подходят под углом к отмелому берегу, растут, становятся крутыми и с грохотом опрокидываются. Много дней не стихает шум прибоя, то нарастая, то замирая вдали.
Как шум леса за моим окном. Очнулся я — передо мной ярко освещенный стол, чистая бумага и замершее в руке перо.
А лес шумит еще сильнее. Ветер усилился. Под такой аккомпанемент воспоминания о любимой стихии — море — цепко завладели сознанием и уже не хочется возвращаться к обыденной действительности.
Не раз приходилось мне жить в тесном соседстве с морским прибоем. Его шум был мне близок и привычен, а теперь воспоминания о нем приятны, как обо всем прекрасном, ушедшем в безвозвратное прошлое.
И еще мне вспоминаются ночи, наполненные шумом морского прибоя.
Пустынный берег, льдины покачиваются на волнах, в призрачном свете северного сияния сверкают округлые вершины снежных гор.
Приткнувшись к берегу, лежит на боку двухмачтовый корабль. Рядом, на прибрежной гальке, стоит большая неуклюжая палатка, сооруженная из парусов, жердей и бревен. Изнутри она освещена керосиновой лампой, от чего промерзшая парусина просвечивает. Из торчащей железной трубы летят по ветру искры. Кругом величественная тишина ледяной пустыни. И только неумолчно шумит прибой у отмелого берега. Шум его то нарастает, то замирает — и так день и ночь, день и ночь, много дней подряд, пока не замерзло море.
Сначала мы жили в верхних помещениях полузатонувшего корабля. Потом, когда это стало опасным, переселились в палатку. Когда мы покинули место гибели корабля[1] и удалились от моря, первое время ощущали отсутствие чего-то привычного, даже нужного. Потом мы поняли: нам не хватает шума прибоя.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.