Под знаком Стрельца - [17]
Взгромоздив восьмикилограммовый «Репортер» на плечи, я отправилась на Ленинский проспект, в клинику. Александр Николаевич, высокий, худой, мосластый, с широкими ладонями пахаря встретил меня по-деловому, коротко и емко ответил на мои вопросы. Прощаясь, я попросила разрешения повидать детей, которым предстоит операция. Бакулев помолчал, потом удивленно улыбнулся: «А что? Продезинфицируем ваш аппарат, вас обрядят в халат, колпак, бахилы. Ведь наша ребятня никогда не видела живого журналиста, да тем более с такой техникой! Для них это будет событие. Даю вам полчаса».
Александр Николаевич Бакулев — академик, лауреат Ленинской и Государственных премий, герой Социалистического труда
Процедура подготовки не заняла много времени. Бакулев привел меня в палату, где лежали три мальчика. Представил журналиста в широком халате и больших длинных бахилах, похожего на огородное пугало, и ушел.
С кровати на меня заворожено смотрели три пары глаз. Двум ребятишкам было по 7—8 лет, а третий уже подросток. Огромные светло-карие глаза в густых длинных ресницах, русые волнистые волосы, мраморно-белое лицо с голубоватым отливом и ярко-лиловые губы. Он мне сразу очень понравился. Каким-то чутьем я угадала в нем свой главный интерес.
Я показала ребятам на маленький приемник, висевший на стене, и сказала, что я оттуда. Детское любопытство победило застенчивость, и меня засыпали вопросами. Я включила микрофон и попросила рассказать их, кто они. Маленькие, перебивая друг друга, назвали себя, города, откуда приехали, кем станут, когда их вылечат. Старший терпеливо ждал своей очереди. Наконец, справившись с волнением, он просто и доверительно сказал, что его зовут Коля Коле́чкин, родился и живет на Сахалине. Там у него папа и мама, оба работают на консервной фабрике. Есть старшие брат и сестра, которые ему помогают учиться. Сейчас он занимается по программе 7-го класса.
— А чем ты занимаешься дома помимо учебы?
— Я люблю рисовать. Играю на баяне. Много читаю.
— Какие же книги тебе больше всего нравятся?
— О сильных людях. «Повесть о настоящем человеке», «Мужество» Кетлинской, «Как закалялась сталь», Джек Лондон. Люблю книги о природе. Вот сейчас читаю «На охотничьих тропах». Хорошая книга. Там про разных животных, и особенно интересно про собак. Я очень собак люблю.
— У тебя есть дома собака?
— А как же! Да у нас почти в каждом дворе собака. Но такого, как мой Верный, ни у кого нет. Я страсть как по нём скучаю.
В палату кто-то тихо вошел. Я не видела кто, но по тому, как засияло Колино лицо, как оно зарделось, легко было догадаться, что это — девушка. Оглянувшись, я увидела медсестричку. Из-под белого чепчика выбивалась рыжеватая челка, задорный носик усыпан веснушками. Она была прелестна своей юностью.
Забыв про включенный микрофон, маленькие пациенты обрадовались: «Ура! Виточка пришла! Сейчас в лото играть будем!» Но за спиной девушки появился Александр Николаевич.
Он показал на часы, давая понять, что мое время кончилось. Я стала собираться, пообещав, что непременно приду еще раз, чтобы всем вместе послушать передачу. Коля вдруг громко спросил:
— А на Сахалине нас услышат?
— Ее услышат во всей стране и раньше всех — на Сахалине, — уверенно сказала я.
— Тогда можно мне послать привет?
Хотя я и торопилась, но быстро снова включила магнитофон. Коля глубоко взохнул и звонким голосом начал:
Он прочитал стихи с таким чувством, что я едва сдержала слезы. Девушка радостно удивилась:
— Коля, ты пишешь стихи?
— Они как-то сами получаются… особенно, когда не спишь, — тихо и смущенно ответил мальчик.
Бакулев покачал головой, развел широко руки:
— Да ты, брат, оказывается поэт. Поздравляю. Вот вылечим тебя, станешь известным, и все мы будем гордиться, что лично знакомы с Николаем Коле́чкиным.
Коля сиял от похвалы и мельком поглядывал на Виту, сразу опуская глаза.
— Какой удивительный мальчик! — призналась я, когда мы вышли в коридор.
— Он уже не мальчик, ему скоро шестнадцать. Уникальный случай в нашей практике, чтобы с таким сердцем организм прожил столько лет, — сказал Бакулев и, попрощавшись, быстро прошел вперед.
Вита не торопилась и продолжила разговор о Коле.
— Из всех «тетрадочек» (так мы их зовем) он у нас самый большой любимчик. Сам Дед… ну, то есть, Александр Николаевич в нем души не чает. Заходит к нему чаще, чем к другим. Расспрашивает про самочувствие. Специально для Колиной операции какой-то особый инструмент придумал. Техники его сейчас готовят.
Про себя девушка охотно рассказала, что ее полное имя Эвита, но все зовут ее Витой. Коле очень нравится ее имя, потому что оно обозначает жизнь. Ей семнадцать лет. После второго курса медучилища она пришла сюда на практику. Ей поручили ухаживать за «тетрадочками», строго следить за их режимом. Ведь дети! Хотя на шалости у них силёнок-то нет.
Не помню, чтобы какую-то другую передачу я готовила с таким усердием. Сама тщательно расшифровывала пленку. Писала и переписывала текст. Стояла возле оператора при монтаже пленки, прося делать звук живым, оставляя паузы, вздохи, легкие запинания. Упросила лучшего нашего музыкального редактора сделать заставку и отбивки. Уложилась точно в положенные 15 минут, чтобы, не дай Бог, не пришлось сокращать по живому. Осталась одна тревога. У журналистов есть суеверие: если материал тебе особенно дорог, то с ним непременно произойдет какой-нибудь казус. Либо внезапное событие вытеснит материал из программы, либо чей-то перебор отсечет конец передачи, либо пленка порвется… Тогда позор перед теми, кто, затаив дыхание, ждал услышать себя в эфире. Но все обошлось отлично. Передачу на прослушивании похвалили. Я позвонила в клинику, и к 5 часам дня все, кому разрешили, уселись в палате. Прозвучали позывные, молодежные новости, и — мое короткое вступление. Заговорил Бакулев. Конечно, для него, знаменитого человека, выступление на Всесоюзном радио не было чем-то особенным. Он слушал себя спокойно, а когда говорили взахлеб ребятишки и потом про себя и про Сахалин рассказывал, читал стихи Коля, Александр Николаевич улыбался.
