Под знаком мертвой птицы - [9]

- А-а-а-а-а!

И только после этого, наконец, сообразила распахнуть веки. Однако никого и ничего не увидела… Ка же так? Кто-то спас меня; бесспорным доказательством этого являлся тот факт, что я все еще была жива. И единственным, кто мог бы это сделать являлся, конечно, мой дух-хранитель.

- Линн? - неуверенно прошептала я. И чуть не расплакалась от облегчения, когда услышала слабый вздох.

- Рината…

- Ох, Линн, прости, прости меня, пожалуйста! - прорыдала я, но призрак Первой Зари ничего не ответил, - Не молчи. Если ты хочешь уйти, то я пойму… Я так виновата. Но, прошу, скажи что-нибудь!

Его голос звучал так тихо, так… призрачно. Тем не менее, он разгонял жуткую тишину одиночества, показывал, что я не одна.

- Я не злюсь на тебя, и никогда не злился. Тебе нет нужды извиняться. Это я должен просить прощения…

Я быстро-быстро заморгала от удивления. О чем это он? Но задать этот вопрос я не успела, Линн продолжил говорить.

- Просто знай, что я бы ни за что не оставил тебя, если бы оставался иной выбор. Мне жаль, что это случилось именно сейчас, но я верю, что ты отыщешь свой путь - и неважно, будет ли он темным, светлым… или каким-либо иным. Я верю - верь и ты…

И зная, какое слово должно прозвучать следующим, я все равно обливалась слезами и мысленно молила все силы, которые только есть во вселенной - богов, демонов, судьбу, чтобы оно так и не было произнесено. Но отчаяние - самое сильное чувство, сильнее надежды, любви и пресловутой веры, о которой постоянно твердил мне Линн. Оно всегда заполняло мою жизнь - то привычной, почти незаметной горечью; то искусным инквизитором терзая мою душу… Стоит ли удивляться, что безнадежность и в этот раз оказалась права - и мой жуткий приговор все же прозвучал, произнесенный призрачными устами.

- Прощай, Рината.

У меня не было сил умолять его остаться. У меня вообще не оставалось желания делать хоть что-то, даже плакать. Я просто лежала, устремив невидящий взор в потолок, и чувствуя, как внутри черной дырой разрастается пустота.

Есть простые истины, которые мы упорно пытаемся отрицать. Жизнь жестока. Любовь не бывает вечной. Счастье невероятно хрупко… Оно может сломаться под гнетом обстоятельств, но куда чаще мы сами разрушаем его. Предаем тех, кто верил нам; обижаем близких; отказываемся верить… Если бы у меня появился еще один шанс, я бы постаралась все исправить. Постаралась бы совершить невозможное - изменить собственную судьбу. А теперь, ничего уже не имеет смысла. Я бы могла верить - но во что? Как всегда (а какой финал еще может ждать темную прорицательницу?), все окончилось тьмой, она и только она. А свет… свет - это всего лишь сказка наивных дураков, которую они упорно пытаются внушить всем остальным.

…На меня вновь нахлынуло проклятое всезнание - теперь, когда призрак Первой Зари больше не сдерживал его. И, совершенно неожиданно, я оказалась готова благословить дар, который всегда считала проклятием.

Потому что он открыл мне важную истину - Линн не бросал меня!!! И почему я не умею слушать других, а самое главное - доверять их словам? А ведь он сразу сказал, что не оставил бы, будь у него выбор! Ему пришлось сделать это! Я должна была умереть - и, несомненно, умерла бы, не вмешайся Линн. Как удалось бесплотной душе, не имеющий даже формы, только голос, отвернуть от меня беспощадную смерть - этого даже всевидящая пифия не может понять. Однако, вопреки судьбе и законам мирозданья, ему это удалось.

Но остаются вещи, которые нельзя изменить или оспорить. Жизнь и смерть находятся в незыблемом равновесии, которое не в силах поколебать даже те, кто был когда-то Народом Первой Зари. Кто-то остается жить, значит, некто другой должен умереть. Что бы там не считали многие, но призрачное существование - тоже жизнь.

Линн спас меня, пожертвовав собой.

6. Чинара Ван-Литтерэйн.

… Если бы свет был олицетворенным, если бы были те, кто смог бы его олицетворить - мир наполнился бы умиротворенным счастием. И наш мир ведал подобное счастие, когда в него пришли те, кто назвал себя Народом Первой Зари. Они привнесли жизнь в прекрасный, но пустой мир, что сейчас мы именуем Роокхел, а прежнее его название затерялось в веках…

…И после того, как на земле взросли деревья и травы, леса наполнились птицами и зверями, а моря - рыбами и прочими тварями водными, стали тянутся на Роокхел создания из иных миров. Первыми пришли гордые светлые эльфы - и заселили леса, потому как эльфы - дети природы и не могут жить без связи с ней. Но не нашли люди Первой Зари общий язык с пришлым народом. Жили они особняком друг от друга, не общались, не торговали - и не вели между собой вообще никаких отношений. Даже языки были у них различными. Хотя Народ Первой Зари ведал все языки, на которых только говорят во всех мирах, и не могло это послужить препятствием им в общении с эльфами.

…Эльфы выбрали для своего обитания леса Востока. Среди стройных сребролистных деревьев Бэлейн был построен первый град. Ставший позже столицей эльфийского государства - Бэлейн-Дар…

Все-таки эльфы - жуткие снобы. Уж поверьте, я в этом разбираюсь - как-никак сама эльф. Правда, только на половину, по отцу. И еще по воспитанию, которым также занялся мой папа… ну, как занимался - отдал меня в пансион при Академии Благородных Эльфов (АБЭ), и дела с концом. Нет, мне здесь нравится - библиотека большая, у каждого ученика своя комната, предметы интересные… Но все же согласитесь, что родитель мог бы приезжать к своей дочери чаще, чем раз в полгода! Ах, он ведь важная шишка - правая рука эльфийского монарха… "Как тебе не стыдно, Чинара! Отец ведь работает, чтобы ты смогла учиться в этом чудесном месте, чтобы у тебя все было…". Бла-бла-бла, сколько я всего этого наслушалась. Почему все пытаются давить мне на совесть?