Под знаком кометы - [88]

Я улыбнулась, вспомнив, как у нас все началось… В тот вечер он куда-то отлучился. Был дождь… Через час он постучал, я сама открыла ему дверь, а у него в руках – огромная красная роза! И он такой счастливый, взволнованный, весь мокрый, с волос стекает вода. И глаза его тигриные горят в полумраке прихожей… Так он меня тогда обжег своим взглядом, что я замерла на несколько мгновений. А он мне эту розу протягивает, и от нее такой дивный, чувственный аромат… И все молча. Он, кажется, хотел что-то сказать, но, наверное, слова тут были лишними… Шум дождя, я в одной сорочке, с шалью на плечах… Я взяла розу, поднесла к лицу… а он вдруг подхватил меня на руки и понес в спальню… По лестнице легко взлетел, будто на крыльях. Я и слова не сказала. Только зажмурилась. А он бережно опустил меня на постель и снял с себя свою мокрую одежду. С какой страстью я отдавалась ему! Свежестью веяло из приоткрытого окна, и все время я чувствовала упоительный запах розы. Только утром мы обнаружили на полу всеми забытый цветок. Удивительно – он еще не успел увянуть. Я поставила его в вазу…

А потом, когда мы, утомленные, лежали, крепко прижавшись друг к другу, Хосе рассказал, что украл эту розу в чужом саду. «Увидел этот цветок, и подумал, как он похож на тебя… – вдохновенно рассказывал он, и глазах его вспыхивали хулиганские искорки, – и решил его сорвать. Это было непросто…» Его едва не укусила собака, он исколол все руки, но все же добыл для меня эту розу. «Мой храбрый кабальеро…» – шептала я, тихонько смеясь, и целовала моего пылкого рыцаря…

Я подошла к окну. Зимний Санкт-Петербург поблескивал огнями газовых фонарей в дымке густого мелкого снега. Я прикрыла глаза, пытаясь представить, что было бы со мной сейчас, если бы моя жизнь сложилась по-другому. Если бы я не вступила в террористическую организацию, не встретилась бы с людьми, заразившими меня своими идеями… Это была бы скучая жизнь. Я вышла бы замуж за нищего местечкового сапожника или портного, обзавелась бы выводком сопливых детишек… Серость бытия в беспросветной бедности со временем поглотила бы мою душу. Постепенно во мне бы угасло страстное желание изменить этот мир. И, наверное, на смертном одре, в глубокой старости, я сожалела бы о таком бессмысленно потраченном существовании…

Я открыла глаза и вгляделась в ночной сумрак за оконным стеклом, словно пытаясь найти там ответы на мучавшие меня вопросы. И меня вдруг пронзило пьянящее ощущение остроты жизни. Посреди бушующего моря бытия я оказалась на вершине своего успеха. Мои таланты, все, чем от рождения оделил меня Господь, в полной мере нашли свое применение и были щедро вознаграждены. Восхищение, признание, любовь, реализация своих принципов – все это я получила сполна. Но не благодаря графине де Гусман я это получила. Без Доры Бриллиант не было бы испанской аристократки. И не было бы Доры Бриллиант без робкой мечтательной девочки… Графиня де Гусман – это прекрасная бабочка, которая изначально была гусеницей, а затем куколкой… Бабочки не появляются на свет сразу крылатыми и красивыми. Перед этим они проходят сложные метаморфозы…Это закон природы.

И поэтому я принимаю вас, две мои прежние ипостаси. Вы – это я. Я больше не буду пытаться заставить вас замолчать. Потому что без вас я не имею цельности. Без вас испанская аристократка и вправду становится настоящей фальшивкой, пустышкой. Удерживайте меня от гордыни, от алчности, от высокомерия и самонадеянности. Вы, познавшие свои заблуждения, оберегайте меня от опрометчивых поступков и лукавых помыслов. Напоминайте мне о себе – я не буду гнать вас прочь.

Я глубоко вздохнула и отошла от окна. Подошла к зеркалу. Теперь в его тусклой глубине я видела себя по-другому. Впервые за долгое время на меня смотрели глаза Доры Бриллиант. Они смотрели с благодарностью. Мне не нужно было стыдиться своего настоящего имени – ведь оно не успело замарать себя злодеяниями. И я поняла, что отныне меня не будут мучать вопросы о том, кто я на самом деле. Я примирилась с собой и своим прошлым, я окончательно простила себя…

9 марта 1908 года, утро, Германская империя, Нюрнберг, Нюрнбергская крепость.

Саммит трех империй по французскому вопросу должен был пройти в древнем городе Нюрнберге, сердцем которого являлась еще более древняя Нюрнбергская крепость. И вид из окон – исторически-поучительный. Древний город, сложенный из серых каменных блоков, и чешуя черепичных крыш цвета запекшейся крови. А вокруг – серые поля под такими же серыми облаками, моросящими мелким дождем. Осень не осень, зима не зима, весна не весна, а какое-то непонятное для русских время года, пропитанное промозглым холодом и запахами плесени, сырости. Нормальному человеку в такой окружающей среде хочется отрастить густую шерсть, как у медведя, и залечь в спячку до настоящей весны.

Там же, только в другой части замка, обосновался и международный трибунал Брестского Альянса. Что поделать, если знаменитый Дворец Правосудия, в котором в нашем прошлом проходил процесс над нацистскими преступниками, еще не построен, а в старинной крепости имеется все необходимое как для содержания особо важных узников, так и для ведения самого судебного процесса. Впрочем, обвиняемых на этот раз было в разы меньше, да и совершить они успели только одно, хоть и очень тяжкое преступление, так что к тому моменту, когда монархи трех держав прибыли на саммит, следствие было уже закончено в отношении и совершенных деяний, и конечного замысла, и теперь суд был готов вынести обвиняемым окончательный приговор.