Под знаком кометы - [87]

С тех пор, как испанская графиня стала моей основной сущностью, я стала ловить себя на том, что даже мысленные фразы строю не так, как прежде. Не «я стану женой Хосе», а «Хосе станет моим мужем» – именно так. Не «я должна отправиться туда-то», а «меня ждет поездка туда-то». Не «я хочу купить эту вещь», а «эта вещь украсит мою гостиную». Наверное, размышлять в таком ключе свойственно всем богатым и самодостаточным, уверенным в себе личностям – так, словно весь мир крутится им в угоду. Теперь я была именно такой.

Впрочем, иной раз я задумывалась: а кто я на самом деле? Образ испанской графини сросся со мной настолько плотно, что порой я даже забывала, что когда-то была Дорой Бриллиант – сумрачной революционеркой, свято убежденной в необходимости террора. А Дора, в свою очередь, некогда была некрасивой девочкой, отчаянно и безнадежно мечтающей о славе… А кто такая Мария де Гусман? Гордая и своенравная аристократка, для которой существует мало ограничений. Красивая и блистательная графиня с капиталом, умная и образованная, способная без труда обольщать мужчин… Уж конечно, я бы никогда и не подумала, что что могу стать такой, если бы не стечение обстоятельств.

Но все же я не была ею… И порой, вдруг проснувшись среди ночи, я начинала горько сожалеть о том, что я – фальшивая графиня. Эти крамольные мысли опутывали меня точно липкая паутина, и тогда что-то горестное и темное вползало в мою душу, терзая меня до боли. «Ты – террористка, ты хотела убивать!» – кричала из глубин моей сущности эсерка Дора Бриллиант. «Ты – жалкая, бестолковая, некрасивая девочка!» – кричала маленькая толстая еврейка. «Ты никуда от нас не денешься! – говорили они со злорадством. – Мы навсегда останемся с тобой, потому что мы – это и есть ты настоящая, а испанская графиня – это всего лишь роль, обман, фикция!»

«Я знаю, что я – не она, – примирительно говорила я им. – Я – агент, который выполняет задание, притворяясь ею. Я помню. Но и вы – это не я. Уже не я. Не беспокойте меня больше. Я хочу забыть вас…» И зарывалась в подушку, чтобы не слышать их голоса.

А утром начинался обычный день, и все забывалось, и я вновь наслаждалась жизнью, смотрела в зеркало и видела там прекрасную черноглазую испанку…

«Вжиться в роль» – так это называлось. Так меня учили – что необходимо именно стать тем, кем необходимо. И это у меня получилось довольно легко. Наверное, потому, что это была приятная роль… Я имела все, о чем может мечтать женщина. Ничто в этой роли мне не претило, ничто не вызывало внутреннего протеста, когда пришлось бы сказать себе: «Надо!». Кроме того, я осознавала важность своей работы. Я втайне гордилась собой… Я просто упивалась этой своей жизнью, полной интриг, приключений и интересных встреч.

Мне не хотелось думать о том, что будет дальше. Мне было достаточно, что мое существование осмысленно и служит великой цели, совпадающей с моим собственным мироощущением. Но все же иногда я чувствовала, что что-то не так… И дело во мне. Графиня де Гусман не должна была подавлять мою собственную личность, а она это делала… Это проявлялось в том, что мне стали нравиться побрякушки и роскошь. Что я не могла удержаться от флирта. Что порой я вела себя надменно. Да что там – иногда я напрочь забывала свое настоящее имя…

Меня это беспокоило. Товарищ Мартынов предостерегал меня от этого, но он подробно не разъяснил, как это преодолевать. Мне лишь следовало всегда помнить, кто я на самом деле. Но кто я на самом деле? Глубоко в душе я стыдилась своего прошлого. Я не любила себя – ту, прежнюю. Мне нравилось думать, что как личность я родилась в тот момент, когда попала в спецшколу Службы Имперской Безопасности, которой заведовал ротмистр Познанский.

И я никому не могла поведать о своих затруднениях. Мне было стыдно. Графиня де Гусман – та красавица из зеркала – с легким презрением смотрела на две мои прежние ипостаси. Она отвергала их. Она не хотела иметь с ними ничего общего – с такими несчастными, заблудшими. И этим она раздражала меня.

Конечно, она многое дала мне. Она раскрыла все мои скрытые способности. Она чудесным образом преобразила мою внешность. Сделала меня уверенно-обольстительной, решительной, вдумчивой. Конечно, все это было во мне изначально… но появилось и много такого, что раньше было мне несвойственно, и даже вызывало неприятие… А плохо это или хорошо – я так и не смогла определиться.

И вот теперь я выхожу замуж. Но кто выходит замуж и за кого: Дора Бриллиант за Сосо Джугашвили или графиня Мария де Гусман за кабальеро Хосе де Оцеро? Первый вариант даже звучит как-то нелепо, а если брать в расчет не только фамилии, но и «подноготную фигурантов», то он навевает на меня ожидания не очень благоприятного будущего – уж слишком эти двое в своих исходных ипостасях были разными, чтобы составить счастливый супружеский союз. Второй же вариант звучит как музыка… В этом сочетании – гармония и мир. Таковым, я думаю, и будет наш брак. Впрочем, по большому счету, неважно, какие мы носим ныне имена…

И вообще, я чувствую, что супружество пойдет мне на пользу. Прошел всего лишь час после того, как состоялась наша «помолвка», а я ужу как-то по-другому смотрю на вещи. Удивительно, до чего меняет женщину статус невесты. Прежде я и вправду гордилась своей «самостоятельностью» и была убеждена, что это и есть истинная свобода, которая делает меня счастливой. Но только сейчас я поняла, что мне всегда не хватало рядом того пресловутого «сильного плеча», на которое можно опереться во время жизненных невзгод или душевных терзаний. «Муж наставляет жену» – ведь так, кажется, говорится в Священном Писании? Муж – это не то что любовник или друг. Муж – это тот, с кем ты можешь быть сама собой… Кому полностью доверяешь и с кем можно поделиться самым сокровенным. Ну, это в моем идеалистическом представлении муж должен быть таким. Далеко не всегда так бывает, конечно… Но у меня это будет так. Ведь не зря же мы с Хосе такая красивая пара… Ведь не зря же нам так хорошо вместе… Я почему-то уверена, что у нас не будет глупых мещанских ссор. Из-за чего нам ссориться? Хосе всегда уступает мне. И он такой романтичный… Впрочем, об этом мало кто знает.