Под защитой трепетного сердца - [3]

Гениальная фикция.

Она не заработала ни цента для той «счастливой» жизни, которую демонстрировала миру. В довершение всего, муж не любил ее. Она сама была фикцией, не более того.

Эйприл оставила позади все.

Она завела новую кредитную карту и банковский счет, договорившись о ежемесячном погашении баланса старой кредитки, принадлежавшей «Молинье траст». С этого момента она решила платить за все сама. Еще она нашла свой британский паспорт, который получила благодаря двойному гражданству своей матери — гражданке Австралии и Великобритании.

И только после всего этого она решилась объявить о своих планах семье. Игнорируя все сомнения, Эйприл с уверенностью шагнула в новую жизнь.

И сейчас она жила в Лондоне. Уже три дня.

Эйприл нашла квартиру. Впервые в жизни купила недорогую одежду. Тщательно собрала всю информацию о консалтинговой компании, в которой у нее было назначено собеседование.

Она спокойно отметила про себя, что ее длинные волосы, собранные в аккуратный хвост, казались еще более темными на фоне нового замшевого пальто, и это ей очень шло. Она чувствовала себя другой. Обновленной. У нее даже было новое имя: Эйприл Спенсер.

После ухода отца Эйприл и ее сестры приняли решение взять фамилию матери, но в некоторых документах фамилия осталась прежней. И теперь ей это очень пригодилось.

Как и предполагал Хью, дожди лили весь сентябрь и октябрь.

Но сегодня ноябрьское небо было чистым. Ежась от холода, он достал банку черной краски, хранившейся под лестницей подвала, и направился к главной двери дома своей матери.

Занимался рассвет, но даже несмотря на рабочий день, Ислингтон-стрит была почти пустынной.

Сначала Хью подправил некоторые неровности, затем положил свежий слой краски. Теперь дверь должна была сохнуть: ее нельзя было закрывать в течение нескольких часов. Зная об этом, он заранее положил в рюкзак ноутбук и оставил его в главном холле.

Он вошел в дом, его рабочие сапоги гулко отдавались по кремово-синему плиточному паркету. Сняв обувь, Хью вытащил ноутбук из рюкзака и, оставшись в мягких толстых носках, подошел к главной парадной лестнице. Слева от него располагалась первая из двух приемных, но он не собирался работать там. Хью сел на третьей ступени парадной лестницы, положил ноутбук на колени и приступил к делам.

По крайней мере, таков был его первоначальный план — плодотворно поработать. Но внимание Хью постоянно рассеивалось: электронные письма так и остались непрочитанными, звуковые оповещения из мессенджеров тоже игнорировались.

Кто же так подшутил над ним? Он никогда бы не решился работать здесь.

Его отвлекали запахи дома: здесь ощущалась затхлость, вероятно из-за множества коробок, заполонивших пространство. Окна явно давно не открывались, свету трудно было проникнуть внутрь. Бросая беглый взгляд на каждую из дверей, он вспоминал, как свет, вместо того чтобы освещать пространство и делать его более ярким, порождал ощущение мрачности и покинутости.

Собственно, так и произошло в итоге: дом оказался заброшенным. Ни разу с тех пор, как Хью переехал в подвальную квартиру, он не появлялся здесь. Тогда, три года назад, это было слишком тяжело. Он не готов был иметь никаких дел с этим домом.

Хью поднялся, желая размяться. Но выходить на улицу не стал. Вместо этого он подошел к двери, которая была всего в нескольких шагах от лестницы, дернул крепкую медную ручку. Неосознанно затаив дыхание, Хью вошел и не смог сдержать вдох полного разочарования. Словно он ожидал увидеть здесь что-то другое… Хотя прекрасно знал, что скрывается за этой дверью. Раньше в этой комнате была приемная для гостей: мать и ее второй муж частенько любили выпить чай с необыкновенно вкусным печеньем.

Сейчас эти счастливые мгновения, увы, невозможно повторить.

Всю антикварную мебель, напоминавшую то счастливое время, полностью спрятали в ящики и коробки, которых было столько, что Хью бросил бессмысленную попытку их сосчитать.

Хью потянулся к ближайшей коробке. Она стояла довольно высоко, ее гладкая картонная поверхность уже успела немного деформироваться от переполнявших вещей. Некоторые ящики, окружавшие его повсюду, содержали бесполезные надписи: «пурпурные сокровища», «сверкающие предметы». Впрочем, кое-где имелись подробные этикетки и наклейки с четкими обозначениями — в этом ему помогла сиделка.

Но мать всячески сопротивлялась: руководствуясь собственной логикой, она с огромной радостью объединяла свои вещи в категории, которым давала смешные названия, тайно меняла предметы местами в коробках. В конце концов, расстроенная помощница заявила Хью, что все их старания были напрасными…

Он и так уже все понимал — ну и что с того?

Врачи, специалисты, консультанты… они так ничего и не добились. Да и могли ли? Ведь его мать прекрасно понимала, что делает.

Все ее имущество появилось задолго до Лена. Когда-то этот дом видел только Хью, его мать и ее сокровища. Ну и ее бесконечные поиски любви… Казалось, с Леном она наконец обрела счастье, которое так долго ждала. Все вещи, купленные после болезненного расставания с мужем, отцом Хью, были бесконечно дороги ей.

Мать Хью считала, что без отношений с Леном единственной ценностью ее скучной жизни является что-то материальное, и он ничего не мог с этим поделать.