Под властью пугала - [29]

— Неужели вы его не узнали, госпожа? Это же патер Филипп, поэт.

— Ах! Так это и есть патер Филипп?

— А патера Георгия здесь нет?

— Нет, мадемуазель. Он редко приезжает в Тирану.

— Как я люблю его стихи!

— Он большой поэт.

— Я этого не знала, — вмешалась полная дама.

— Патер Филипп тоже поэт.

— Так разъясните же нам, что это за межстрочия, Вехби-эфенди, — попросил гвардейский офицер с тонкими колечками усов. Он то и дело подкручивал эти свои усы, вперив взгляд в декольте желтоволосой девицы.

— Да, господин подполковник, — ответил Вехби-эфенди. — Газета состоит из строчек и межстрочий. Обычные черные буквы — строчки, а белые…

— Белые буквы? И что вы такое говорите, Вехби-эфенди?

Журналист рассмеялся:

— Вот именно, госпожа, белые буквы или межстрочик. Так мы, журналисты, называем промежутки между черными строчками, понимаете?

— Видит бог, я ничего не понял, — сказал подполковник.

— Вы нас совсем запутали, господин Вехби, — захихикала девица.

— Дело вот в чем, мадемуазель, — объяснял Вехби-эфенди. — Я догадался о государственных переменах еще в июне.

— Еще в июне?!

— Да. Как только я узнал, что распустили парламент, я сразу же спросил себя: что бы это значило. И чем будет заниматься учредительное собрание? Газеты сообщали, что парламент распущен из-за конфликта с сенатом по вопросу о назначении министров. Но мне это показалось сомнительным. Поэтому я стал внимательнее вчитываться в каждую строчку. И в конце концов нашел отгадку в итальянских газетах. Они утверждали, что конституция республики была принята в нездоровой обстановке и поэтому ее надо изменить, обеспечив албанцам более авторитетное государственное руководство. Что за «более авторитетное государственное руководство?» — подумал я про себя. И тут же меня осенило: собрание провозгласит монархию.

— А откуда вы узнали, кто будет королем? Тоже из межстрочий? — спросил большеголовый господин отталкивающей внешности со щеткой усов на морщинистом лице.

— Да, Мехди-бей, именно из межстрочий, — ответил Вехби Лика, сделав вид, будто не заметил в вопросе ехидной нотки. — Если помните, именно моя газета первой сообщила, что именно наш президент будет провозглашен королем.

— Да, это нам известно, но кто вас информировал? — не унимался Мехди-бей.

— Никто. Видите ли, когда газеты начали вдруг подчеркивать, что новая система государственной власти — внутреннее дело албанцев, я понял, что королем у нас станет албанец, и на сей раз его назначат не великие державы, как бывало раньше. И тогда я задал себе еще один вопрос: кто же достоин занять самый высокий пост в нашей стране? Естественно, президент.

— Да, но некоторые иностранные газеты объявили, что королем станет Алтендре Кастриот, прямой потомок Скандербега.

— Это были просто догадки.

— Видно, не умеют читать межстрочия! — насмешливо заключил Мехди-бей.

— Выпьем за здоровье нашего президента, будущего короля Албании, — выкрикнула дородная дама, поднимая рюмку с ликером.

— Да здравствует президент!

— Пусть живет вечно, как наши горы!

— Еще дольше!

Мимо них проходили Муса Юка и Гафур-бей Колоньяри. Оба были во фраках.

— Муса-эфенди, выпейте с нами за здоровье президента, будущего короля.

Муса Юка насупился.

— Не хмурьтесь, Муса-эфенди, — со смехом сказал Вехби Лика. — Нет больше секретов. Все уже знают. Мы прочли о требовании народа провозгласить монархию, во главе которой станет его превосходительство президент, поэтому и пьем за нашего нового короля.

Дородная дама подала ему бокал, и Муса Юка воскликнул:

— На счастье!

— За здоровье президента! — поддержал Гафур-бей.

— Когда же наступит знаменательный день? — спросил Вехби Лика.

— Скоро, Вехби-эфенди.

— Господин Муса, можно еще один вопрос? Как будет титуловаться наш король? — Увидев, что тот замялся, не зная, что ответить, Вехби-эфенди объявил: — Говорят, он примет имя Скандербега Третьего.

— Почему же Третьего, а не Второго? — с иронией спросил Гафур-бей.

— Потому что Вторым считают Гьона, сына Скандербега.

— Гьон никогда не был королем, Вехби-эфенди. А потом, почему его величество должен именоваться Скандербегом? Разве его собственная фамилия непригодна для династии? Зогу. Зогу Первый.

— Браво, Гафур-бей! Гениальная мысль!

— Выпьем же за нашего короля, Зогу Первого! — воскликнула девица.

— До дна! — крикнул подполковник.

Вокруг них столпилось много народа. Вехби Лика увидел Нуредин-бея и кинулся к нему.

— С возвращением, Нуредин-бей!

— Рад видеть вас в добром здравии, Вехби-эфенди.

— Ну как вы съездили? Что нового в Америке?

— Как я вижу, Вехби-эфенди, к старой пословице «берегись новоявленного богача и молодого зятя» надо теперь добавить «берегись и новоиспеченного журналиста».

— Что вы, Нуредин-бей, во-первых, какой же я новоиспеченный журналист. Слава богу, состарился на этой работе. А потом, я расспрашиваю вас не как журналист, а как друг.

— Тогда и я вам отвечу как другу: ничего нового.

— А с Ферид-беем Каменицей встречались?

— Нет. С чего вы взяли, что я мог встретиться о нашим противником?

— Но в последнее время Ферид-бей очень переменился. Он больше не пишет статей с критикой нашего режима. Наоборот, хорошо отзывается о нашем президенте. Позавчера я прочел его статью, где он выступает за изменение формы правления.