Под властью пугала - [108]

Аплодисменты.

Слово имеет Гафур-бей:

— Албания связала себя неразрывными узами с фашистской Италией. Албания в сердце у великого дуче фашизма. Так воскликнем же: «Да здравствует дуче фашизма!»

— Да здравствует!

Собрание единогласно постановило передать венец Скандербега Виктору-Эммануилу Третьему, назначило многочисленную делегацию для поездки в Рим и избрало нового премьер-министра. Им стал Шевтет-бей Верляци, несостоявшийся тесть Ахмета Зогу, крупнейший феодал Албании. Он взял слово последний.

— Король Зогу был тщеславен и правил страной, словно феодальный властитель, отныне же у нас будет царить истинная свобода…

Перед зданием парламента Вехби Лика наткнулся на патера Филиппа. Тот сиял торжествующей улыбкой.

— Мои поздравления, падре. Воистину историческое событие.

— О да, это великий день, Вехби-эфенди. Теперь Албания пойдет вперед.

— Наконец-то и на нашей улице праздник, падре…

— Я не знал, Вехби-эфенди, что и вы…

— Да, падре, я тоже ждал этого дня, но при тираническом правлении сатрапа я не мог этого показать. Сколько раз хотел я открыть вам душу, падре! Однако я что-то не вижу патера Георгия.

— Он не приехал.

— Скажите, падре, доволен ли наш национальный поэт?

— Чрезвычайно.

— Он тоже об этом мечтал, не так ли?

— Да, господин Вехби, об этом мечтало все католическое духовенство.

— А вот и Нуредин-бей. Я вас приветствую, Нуредин-бей! Как вам заседание?

— Величественное зрелище! Историческое заседание!

— О, и вы тоже в черной рубашке!

— Как видите, падре. Я эту рубашку приготовил еще много лет назад.

На следующий день делегация, выбранная на заседании парламента, поджидала в аэропорту посадки самолета. «Отцы нации», собравшись кучками, переговаривались.

— Да вы только посмотрите, Фейзи-бей, просто поразительно!

— Да, историческое событие!

— Да какое событие, Фейзи-бей! Я совсем не о том! Вы помните, ведь именно нас выбрали когда-то преподнести корону Ахмету Зогу? Или я ошибаюсь?

Фейзи-бей Ализоти удивленно оглядел членов делегации.

— Странно! Как это вы подметили!

— А некоторые ходили когда-то и к князю Виду. Например, Шевтет-бей, Джафер-бей, Гафур-бей, ваша милость, я…

— Действительно, странное совпадение.

— Как вы думаете, повезет нам на этот раз?

— Бог троицу любит.

— Аминь!

Ах, венец Скандербега! Будь ты даже спортивным кубком, вряд ли ты переходил бы с такой легкостью из рук в руки!

XIV

Шпреса услыхала, как кто-то постучался во входную дверь, но открывать не пошла. Вдела нитку в иголку, нажала ногой на педаль швейной машины и склонилась, следя за швом. Потом прислушалась. Из прихожей доносились радостные удивленные восклицания. Мать, Агим, Вандё — все что-то громко говорили. Шпреса услыхала взволнованный голос отца:

— Где ты пропадал, сынок?

Шпреса бросила работу, подбежала к двери, рывком распахнула ее и замерла на пороге.

Вначале она не узнала рослого парня в новом плаще. Она, скорее, догадалась, кто это, увидев, как отец обнимает его, а мать, повиснув у него на шее, никак не хочет отпускать. Почему-то вдруг забилось сердце. Их глаза встретились, и Шпреса, не выдержав, кинулась к Лёни. Мягкие волосы защекотали ему щеку, его словно ударило током, когда он прикоснулся рукой к ее плечу.

— Пришел, сынок, слава богу! — приговаривала госпожа Рефия.

— Агим, запри дверь! — приказал учитель.

Лёни, подхватив на руки Вандё, вошел в гостиную. Госпожа Рефия присела рядом и снова обняла его.

— Знал бы ты, как мы тут беспокоились. Услыхали, что открыли тюрьму, а тебя все нет и нет, столько дней, — пожаловалась она.

— Я уж хотел было ехать в Тирану, да ведь не знаю, где тебя искать там. Где пропадал так долго?

— В Тиране, господин Демир. Меня товарищи задержали.

Госпожа Рефия ласково погладила его по волосам.

— Как ты изменился! Я тебя сначала и не узнала, думаю, что это за тип кидается ко мне обниматься. Да сними ты плащ.

Шпреса взяла плащ. Непривычно было видеть Лёни в новом, хорошо сшитом костюме.

— Как живете, господин Демир?

— Хорошо, мы-то все хорошо, — ответила за мужа госпожа Рефия.

Лёни вспомнил Скэндера, захотелось что-то такое сказать, но он не находил слов. Глаза его погрустнели.

Шпреса села напротив, Агим прижался было к плечу Лёни, но тот, взяв мальчика за руку, вытащил его на середину комнаты.

— Как ты вырос, Агим! Скоро будешь совсем взрослым. Ну-ка скажи, ссоритесь с Вандё?

— Чего нам ссориться? Мы с ним друзья.

— Братья вы с ним, — поправила госпожа Рефия.

— Братья.

— А ты, Вандё, как учишься?

— Хорошо, скоро перейду в третий класс. — Он прижался к брату. — Я так соскучился! Ты мне даже приснился…

— И мне тоже, дядя Лёни, — сказал Агим.

— Ну а теперь идите-ка, ребята. Успеете еще наговориться.

— Да пусть посидят, — вступилась госпожа Рефия.

— Принесли бы нам бутылочку, а? Не грех выпить сегодня по рюмочке, правда, Лёни?

Шпреса вскочила, чтобы принести бутылку, но мать ее остановила.

— Ты бы пошла, Шпреса, да закончила работу.

— Да я устала, мама, руки уже не работают.

— За ней ведь завтра придут с самого утра.

— Получат попозже, — вмешался Демир. — Оставь ты Шпресу, она сегодня достаточно поработала. Принеси лучше сыру и оливок. И салат бы сделала.

Когда стол был накрыт, Демир поднял рюмку.