Под тремя коронами - [29]

На это Станислав Янович, полушепотом обменявшись мнением с Петром Яновичем, как бы нехотя произнес:

— Мы согласны…

На что боярин Ряполовский заметил:

— Вашего согласия на это, паны послы, и не требуется…

После этой грубой выходки украшенного сединами боярина Ряполовского литовские послы попросили сделать перерыв. В обычае московского двора было представление послов великой княгине. Поэтому, воспользовавшись этим, боярин Патрикеев объявил:

— Сейчас, паны послы, вы сможете встретиться с великой княгиней Софией.

Предложение оказалось неожиданным для послов, и они только и успели спросить:

— А будут ли при великой княгине дочери?

— Нет, их не будет, — кратко ответил Патрикеев.

Тем не менее послы в сопровождении главного боярина направились длинными запутанными коридорами на половину великой княгини.

По пути Петр сказал Станиславу:

— Говорят, что именно София убедила Иоанна не следовать примеру князей московских, которые всегда выходили пешими из города, кланялись ханским послам, подносили им кубки с молоком кобыльим, подстилали мех соболий под ноги чтецу ханских грамот, а сами во время чтения преклоняли колени. Великую княгиню московскую Софию оскорбляла зависимость ее мужа от степных варваров, зависимость, выражавшаяся платежом дани. Будто бы племянница византийского императора уговаривала Иоанна:

— Отец мой и я предпочли лучше отчины лишиться, чем дань давать; я отказала в руке своей богатым, сильным князьям и королям для веры, вышла за тебя, а ты теперь хочешь меня и детей моих сделать данниками; разве у тебя мало войска? Зачем слушаешься рабов своих и не хочешь стоять за честь свою и за веру святую?..

И когда десять лет назад ордынские послы, по обыкновению привезли с собою басму, а также образ или болван хана, Иоанн по совету жены разорвал басму и наступил на нее ногой, что, собственно, и означало конец татарскому игу на Руси. Татары от неожиданности даже за сабли схватились… Но поостыли: русские, в окружении которых находился их князь, тоже взялись за эфесы сабель. Более того: великий князь велел умертвить послов, кроме одного, и сказал ему: «Ступай объяви хану: что случилось с его басмою и послами, то будет и с ним, если он не оставит меня в покое».

Станислав в свою очередь сообщил Петру:

— Нужно иметь в виду, что, живя на иждивении папского двора, нынешняя великая княгиня московская свои скудные средства употребляла на внешнюю пышность, дабы поддержать достоинство потомков византийских царей и не ударить лицом в грязь перед итальянским обществом. Царевна питала страсть к этикету, к придворной пышной обстановке, а равно благоволение к значению, власти и силе ее предков.

София ожидала их в небольшой комнате, видимо, предназначенной для подобных встреч. Послам великая княгиня показалась величественной, привлекательной красотой южных и восточных женщин, рано склонных к полноте. У нее были черные, как вороново крыло, волосы, большие черные, полные страсти и огня, глаза, смуглый цвет лица. При ней находились две молодые боярышни, готовые исполнить любое ее поручение. Одна из них перевернула песочные часы, неумолимо отсчитывающие время.

Княгиня обошлась с послами с достоинством, но ласково, демонстрируя при этом важность и медлительность в движениях. Просила передать поклон великому князю Александру.

Уходя, послы обменялись впечатлениями:

— Наружность великой княгини действительно величественная.

— И осанка королевская…

— Она вполне приветлива, к тому же показывает умное любопытство…

Помня наказ Александра, доподлинно разузнать, чем живет народ московский, послы обратились к Патрикееву:

— Хотим, боярин, с Москвой подробнее ознакомиться, ее людей узнать, достопримечательности осмотреть…

Боярин согласился и приставил к послам дьяка Свиблу, ведавшего посольскими делами.

Назавтра послы, стараясь ходить только по мощеным улицам, обошли почти пол-Москвы. Свибла был неотступен и давал пояснения. Наконец дошли они до торга — и вовремя. Так как все торгующие, покупатели и люди праздные устремились к центру площади. Там, на возвышении стояли со связанными руками трое. Двое опустив головы, третий гордо и высоко держал ее, как бы показывая людям: смотрите, какой я сильный и дело мое правое.

— Это дело известное, — пояснил Свибла. — По указу великого князя священники Герасим Никольский и Григорий Семеновский, да дьяк Самсонка будут подвергнуты гражданской казни.

— И в чем же она у вас заключается, — спросил пан Станислав.

— Просто их выпорют здесь, на торгу, кнутами… Государь запретил употреблять против хулителей православия смертную казнь и разрешил только церковные увещевания, эпитимии. А в случаях особого упорства — телесное наказание и тюремное заключение.

— Чем же не угодили эти служители богу вашему великому князю?

— Это еретики, возводившие хулу на Христа, сына Божьего, и на Пречистую его Богоматерь. Их винят также в поругании святых икон. С тех пор как равноапостольный князь Владимир отверг иудейскую веру, предложенную хазарскими проповедниками, и Русь обновилась благодатью Крещения, она почти пятьсот лет твердо пребывала в православной вере, пока враг спасения, дьявол вселукавый не привел скверного еврея в Великий Новгород.