Под стягом Святослава - [67]
Битва кипела рядом. Ратьша готов был сорваться и спешить на помощь своим, но понимал, что сразу же попадет в лапы врагу, а посему выжидал удобного момента. До утра этот момент так и не представился.
Ратьша сидел на вершине отдельно стоящего дуба, шагах в пятидесяти от самого леса. Когда хазары, отринутые руссами, побежали, было уже светло, и Ратьша, скрытый ветвями, видел, как сначала по одному, потом группами, а затем и всей ордой кочевники устремились в степь. Прямо на дуб скакал отряд воинов, среди которых молодой русс увидел ярко одетого всадника на высоком поджаром коне.
Сердце Ратьши бешено застучало в груди, а рука с копьем-сулицей откинулась назад.
«Видать, сам хакан-бек козарский! — мелькнуло в голове отрока. — Не промазать бы».
О своей безопасности он не думал и с десяти шагов метнул копье. Стальной, остро отточенный наконечник угодил точно в грудь знатного хазарина. Русс закричал торжествующе, увидев, как всадник валится навзничь.
Удар в плечо и почти одновременно под ребро сбил дозорного с дерева. И больше Ратьша ничего не видел и не слышал…
Молодой лесовик не знал, сколько времени он был без сознания: очнулся внезапно. Какие-то расплывчатые тени пролетали мимо него.
«Ярко-то как, — подумал раненый. — Уж солнышко, верно, взошло…»
Сильно болело в правом боку. Он потянулся, нащупал древко стрелы. Дернул: наконечник застрял в кольчуге. Ратьша дернул сильнее, стрела оказалась в его руке.
— У-у, подлая, — прохрипел отрок. — Видать, ребро сломала?..
Боли в плече он не чувствовал. Шумело в голове. В глазах резче обозначились предметы, надоедливо мелькавшие тени проявились: он разглядел, что это сломя голову скачут степняки.
— Козары! — очнулся Ратьша окончательно и попытался отползти за дуб.
Но враг не замечал одинокого беспомощного русса. Хазары, оглядываясь с ужасом и бешено погоняя лошадей, уходили в степь.
Слух вернулся к Ратьше в тот момент, когда он увидел первых русских всадников в родных островерхих шлемах, с прямыми мечами в руках.
— Пер-рун! — гремело в гуле от тысяч конских копыт.
Звуки показались Ратьше настолько пугающе-громкими, что он невольно закрыл уши ладонями.
Из леса к раненому вышли ратники. Обмыли залитое кровью лицо.
— Што со мной? — спросил отрок товарищей.
— С дерева пал да башкой оземь стукнулся. Дай-кось глянем… A-а. Ниче. Казан крепкий, цел. Только кожу до кости свез. Подожди, сейчас найдем подорожничка и перевяжем…
— Смотри-ка, стрелы-то какие? — поднял одну из них старый воин-дозорный. — Тура оглушить может. Счастливый ты человек, Ратьша. Спасла тебя от смерти неминучей добрая русская кольчуга. А башка ниче, заживет.
Ратьша улыбался, понимая пока только то, что кругом были свои. Потом вдруг как молния обожгла:
— А козарин-то тот не ускакал? Князь какой-тось.
— Где ему, — махнул рукой старый ратник. — Почти наскрозь ты его сулицей просадил: прямо в середку груди. А он, видать, погордился: без доспеха был. Ну и дурак, — подвел итог дружинник. — Пойду наряд его богатый сыму, оружие. Теперь это все твое по чести.
Подскакал Святослав во главе сотни охранных гридей:
— Что у вас тут?
— Ратьша вон какого-то знатного козарина сулицей пропорол, — пояснил старый ратник.
Князь отъехал, глянул.
— Вот ты где смерть свою нашел, с-собака?! — воскликнул властитель Руси. — «Какого-то»! — передразнил он. — Это не какой-то, а сам Журус-хан. Или, как его в Козарии звали, Хан-Война! Вот довоевался.
Рот Ратьши непроизвольно расплылся до ушей.
Святослав спрыгнул с коня, подошел:
— Ну что, Сокол-удалец, жив?
Ратьша хотел встать, но закружилась голова.
— Сиди! — приказал князь.
Подскакала еще группа всадников. Среди них — Свенельд. Спешились, Поздоровались.
— Воевода, дай-ка гривну твою, — попросил Святослав.
Свенельд снял с шеи плетеный золотой обруч, подал князю.
Властитель Руси наклонился и надел боевое золото — знак высшей воинской доблести — на шею опешившего Ратьши.
— Носи с честию. Заслужил! — сказал Святослав и, обернувшись к сподвижникам, воззвал: — Братие! Воздадим почет отроку Ратьше Соколу за то, что поразил он на поле брани злейшего врага нашего — Журус-хана!
Прославленные воины земли Русской, взметнув клинки- молнии, грянули разом:
— Слава!
И Ратьша встал. И боли уже не чуял — не до нее было.
Великий князь Киевский коснулся плеча его обнаженным мечом и объявил:
— Отныне ты воин охранной дружины моей! Молодец, Сокол. Порадовал…
После короткого военного совета в угон за хазарами пошла вся печенежская орда, ведомая бек-ханами Илдеем, Тарсуком и Радманом. Только несколько тысяч батыров с Товлызом Свирепым остались, чтобы захоронить павших товарищей и в дальнейшем помогать руссам громить недобитого врага, засевшего в Саркеле.
Провожая печенегов в погоню за хазарами, Святослав сказал на прощание:
— Через две недели встретимся под стенами Тмутаракани!
— Ты надеешься за это время взять Саркел? — насмешливо прищурился Илдей.
— Надеюсь! — отрубил сурово великий князь Киевский…
Властитель Руси, скрестив на груди сильные руки, один стоял на вершине того самого кургана, с которого еще вчера вечером Санджар-тархан оглядывал русские полки. Боль терзала душу непобедимого полководца: пал в суровой сече его мудрый воспитатель, друг и советник.
