Под солнцем Мексики - [22]

Столики небольшого кафе выставлены под навесом так, что мешают движению толпы. Здесь можно распить через соломинку из высоченного стакана освежающий напиток «лю-лю», съесть пломбир, выпить чашку крепкого кофе.

Группа крестьян с загорелыми лицами, в широкополых шляпах останавливается послушать уличных музыкантов, которые пристроились под тенью огромной акации. Двум гитаристам в жилетках аккомпанируют флейтисты, а соло выводит усатый юноша на окарине — инструменте, сделанном из морской раковины. Музыканты сопровождают игру пением.

Возле певцов останавливает упрямого мула красавец мексиканец с сощуренными глазами и узкой полоской усов. На плече его кипа домотканых ковриков для продажи. Он не прочь послушать музыкантов, а может быть, и попеть с ними. Жена тянет супруга за рукав и бранит, показывая на кипу непроданных ковриков. К ее спине туго подвязан широкой шалью ребенок.

Неожиданно, поднимая пыль, подходит автобус. Он оттирает музыкантов и слушателей. Пассажиры забивают проходы, висят на подножке. Кто-то из них привязал к крыше веревками корзины с ананасами и апельсинами.

К МЕКСИКАНСКОМУ ЗАЛИВУ

Мы снова мчимся по дорогам, обгоняя запыленные автобусы, пересекая железнодорожные линии, проскакивая мимо селений и асиендо.

Наша работа в этом районе закончена, и я — увы! — должен расстаться с Плетчем и Альваресом. Нелегкие разъезды, долгие дни, проведенные вместе в затерявшихся селениях, а главное — сердечность и простота установившихся отношений сблизили нас троих, и всем нам не хочется расставаться.

Оба мексиканца честно признались мне, что они немного побаивались этой поездки вначале. Кто его знает, каким спутником окажется инспектор Всемирной организации здравоохранения, хлопот с ним не оберешься! Но уж само признание свидетельствовало о том, что я не оправдал их опасений! Я с грустью пожимаю им руки, благодарю за сердечное гостеприимство. Они представляют мне прибывшего из Мехико врача Франко и молодых людей, тоже медиков, его помощников. Они будут сопровождать меня до Мексиканского залива.

С первых же минут я убеждаюсь в том, что меня сопровождает дружный, сработавшийся коллектив. Они весело перебрасываются остротами, подтрунивают друг над другом. И в работе чувствуется крепкая взаимная поддержка.

Пользуясь испанским языком в общении с другими, Франко стремится перевести мне на английский язык любой разговор или чье-нибудь острое замечание, чтобы сгладить нашу языковую разобщенность.

Отряд маляриологов мчится в Веракрус с лозунгом «смерть комарам», но боюсь, что на нашу долю уже ничего не достанется, санитары, вероятно, постарались настолько, что сохранили только несколько комаров в садках специально для того, чтобы мы могли отвести душу и казнить насекомых лично.

— Но вам повезло, — обращается ко мне Франко. — Вы попадете на прекрасный матч!

— Матч? Где, когда? — хором вскрикивают его помощники.

— На первой остановке! Мы покажем русскому, как у пас играют в футбол!

Осторожное замечание, явный намек на мой возраст.

— Доктору все интересно! Кроме того, он с удовольствием возьмет на себя роль судьи! В футболе я кое-что смыслю!

— Между прочим, вы, вероятно, знаете, что Мексика — родина футбола?

— До сих пор об этом я не слышал.

Кукуруза, кактусы, хинное дерево, шоколад и какао, томаты, фасоль, мексиканский вид хлопчатника — все это, бесспорно, мексиканского происхождения. Но футбол?

— Да, и футбол, — уже серьезно говорит Франко. — У ацтеков была игра в мяч, которую трудно назвать иначе.

Правда, мяч у них был каменный — из обсидиана и его катали по полю. Знатные юноши с детства учились игре, и по большим праздникам игра в мяч собирала множество зрителей.

У ацтеков были специальные стадионы для футбола. Болельщики были в те времена куда азартнее наших. Неудачливых игроков иногда просто убивали!

Об этих играх сохранилось много свидетельств — в барельефах на древних храмах, в цветных мозаичных фресках. Наши археологи находили при раскопках и сами мячи — прекрасно отточенные обсидиановые шары.

Мы бы не смогли играть таким мячом. А они играли! Да еще как! Крепкие были мальчики, ничего не скажешь.

Мы проезжали по Мексиканскому нагорью. Оно занимает преобладающую часть территории Мексики. Здесь проживает около 70 % всего населения. Именно тут находятся основные земледельческие районы, где выращивают пшеницу, хлопчатник, кукурузу.

Мы подъезжаем к какому-то индейскому селению. Показываются низкие хижины с многоступенчатыми соломенными крышами. Хижины окружены садами. Повсюду возвышаются кактусы с пятнами желтых и оранжевых цветов.

Решаем зайти в ближайшее жилище. Хозяева, сидя на циновках, завтракают. Все они в белых домотканых одеждах, широкополых шляпах, сдвинутых на затылок.

Знаками приглашают нас присесть на циновку и угощаться.

На тарелочках жидкое блюдо — посоле, кукуруза, сваренная с перцем, лимоном, майораном, луком и свиной головой. Запивают атоле — любимым напитком индейцев. Есть тут и токо — рулет с вареной фасолью и различными овощами.

После еды хозяева ведут нас во двор, ничем не огороженный, прилегающий к дому. Тут стоят странные сооружения трехметровой высоты, покрытые навесом из соломы. Это зернохранилища — тройес. Сооружения эти вентилируются: воздух проникает в отдушины, расположенные в самой нижней, суженной части, и уходит через верхнюю трубу.