Под шорох наших дизелей - [26]

Заметим, что путь к ней мог бы быть гораздо короче, кабы не… 

- Ну, где же, черт побери, ваш старпом, Чиглий? - раздраженно вопрошает комэск, - Я хочу пожать его мужественную руку. Ведь первый поход старпомом!

- Пожмете, если разбудите, - проносится в голове командира, но бодрый голос озвучивает, - документы выдает! Сейчас поднимется!

Минуту назад, получив доклад, что мертвецки пьяный старпом дрыхнет в каюте, которая уже отписана НШ, они с Буровым решили, что комэск, догадавшись об истинных причинах и не желая выносить сор из избы, дипломатично удалится. Однако далеко не глупого адмирала как заклинило - Подай ему старпома, и точка! 

Тянуть дальше не представлялось возможным. Командир, получив «оперативную сводку» о состоянии своего боевого заместителя, поставившую точку на надеждах повидать его, не спускаясь внутрь прочного корпуса, ознакомил с ней адмирала. Вполголоса и доверительно склонившись к начальнику. 

Мы, стоявшие в строю, с интересом следили за ходом событий, резонно полагая, что уж на сей раз Виталику мало не покажется. Каково же было удивление, когда достаточно громко над притихшей гаванью пронеслось адмиральское: «Ну, зачем же он напился именно сейчас, вышли бы в море, и пей, сколько хочешь!»

Шедевр военной педагогики!

Ритуал, набивший оскомину всем без исключения, поспешно свернули в силу явной нелепости происходящего. Буквально помахав на прощанье ручкой, комэск удалился, за ним потянулись эскадронные штабные. А кто сказал, что для проводов скромной «эски» недостаточно штаба бригады во главе с доблестным комбригом капитаном 1 ранга Владимиром Косоротовым? На мой взгляд – за глаза!

Глаза мои тем временем округлились. Командир отделения штурманских электриков Леша Синьков с заметной грустью доложил, что пять минут назад из меридиана вышел гирокомпас. Наш единственный!

- Гироазимут еще в строю?

- Так точно! – с гордостью воскликнул старшина.

- Ну и, слава богу! Дотянем. 

Рискуя утомить техническими деталями, поясню, что гироазимут (ГА) в отличие от гирокомпаса (ГК) не может работать месяцами, и к тому же имеет постоянный уход, т.е. подобно часам уходит от меридиана на определенную величину за один отрезок времени. Зато на его показания не влияют изменения курса. Поэтому во время атаки гироазимут – главный курсоуказатель. У хороших штурманов все поправки вычисляются заранее, а не когда «клюет жареный петух». А мы, если и не были уже самыми лучшими, никогда не числились среди отстающих. 

Стоит заметить, что на лодках пр. 633 был еще один резервный курсоуказатель – магнитный компас КДЭП. Несмотря на то, что его чувствительный элемент был выведен за пределы прочного корпуса, показания, транслирующиеся в ЦП, сильно искажались корабельным железом. Причины разные – замагниченность корпуса, некачественно определенная остаточная девиация и т.п. Зато на длинном галсе можно было вполне положиться на его показания, даже вырубив по надобности ГК. К примеру, для замены гиросферы. В тот раз нам повезло, согласно боевому распоряжению лодка следовала курсом Норд целых трое суток.

Этого оказалось более чем достаточно для ремонта агрегатов и проверки всей гирокомпасной схемы, часть которой, как выяснилось, благополучно сожрали корабельные крысы. Не пришлось даже особо насиловать «Герасима». Рулевой держал курс 13 градусов по КДЭП. У командира – бывшего штурмана вопросов не возникало, и он искренне обрадовался, получив на второй день похода доклад об устранении всех неисправностей по штурманской части. Одно досадно, к этому техническому достижению наш стажер не имел ни малейшего отношения, ибо его техническая грамотность была того же порядка, что и штурманская культура. Все, о бездельниках больше ни слова!

Автономка текла размеренно и без особых вводных, от бани к бане. Как известно, в автономной жизни подводника нет праздника желанней. Недаром в красочных календарях, которые обычно вывешивали на видном месте в ЦП, контрапунктами были именно банные дни, как самые яркие. Умелец, заполнявший ячейки, не жалел красок для изображения разгоряченных тел, придававших этому строгому документу легкую эротичность, переходящую в нечто большее, когда механики ухитрялись вместо горячей воды дать на магистраль, к примеру, перегретый пар или того пуще - порцию соляра.

Одна из бань чуть было не вернула почти забытые времена «фронды». Командир, который как уже говорилось, был жгучим брюнетом, почуял недоброе, увидев, что почти все офицеры окрасились в радикально черный цвет. То, чего тщетно добивался Киса Воробьянинов, далось нам легко и непринужденно. Средство, предложенное командиром моторной группы Валерой Захаром, было припасено им для своего 30-летия. Время критическое для младшего механика, когда стоит поразмыслить, биться дальше за кресло деда-стармеха или тихо переквалифицироваться в замполиты. 

Валера был истинным механиком, даже не помышлявшем о ренегатстве. Профессионализм Валеры и верность профессии я не преминул отразить в незатейливой эпиграмме, которой снабдил свой же дружеский шарж, на котором благодарный личный состав восторженно качал юбиляра. «Можем плыть куда хотите, и на марке держим пар, ведь у нас руководитель – механический Захар!» Валера сначала поморщился, но поразмыслив, решил, что двойного смысла в авторском замысле нет и милостиво принял подарок… Зачем он взял с собой эту краску, одному богу известно, поскольку, несмотря на солидные годы, как и Кэп оставался ярко выраженным брюнетом. Видимо, для контрастности, чтобы НШ, уже успевший пару раз отметить профессиональную зрелость «движка», получше его запомнил и по возвращении в базу посоветовал, кому следует, быстрей двигать его в механики. Задолго до Тома Сойера люди считали процесс покраски весьма заразительным. Что же говорить о серых буднях автономки, которые просто вопиют – скрасьте нас чем-нибудь, даже если боевая подготовка не дает поднять головы. Ну, мы и навалились!