Под шорох наших дизелей - [101]

- Почему мы так редко собираемся?

- Больше эта ошибка не повторится! - Поспешил заверить собравшихся я, как командир гарнизона.

Короче говоря, сказать, что вечер удался, означало бы не сказать ничего.

Прощаясь, все договорились о совместной поездке на море на автобусе авиаторов. Утренняя часть прошла не менее успешно.

К воцарению полуденного зноя, усталые, но довольные старейшины возвратились в «резервацию» и предались послеобеденной сиесте.

Как сейчас помню, проснулся я от прикосновения детской руки. Перед софой, на которой я кимарил, стоял маленький, совершенно незнакомый мальчик.

- Дядя Сережа, там какие-то дяди приехали, просят вас…

- Кто ты, малыш? - не совсем соображая что происходит, спросил я.

- Ваня, сын дежурного по гарнизону.

Я вскочил, как угорелый, забыв даже спросить Ваню, чем занят его папаша.

Несколько дней назад ко мне пожаловала целая депутация малышей - «Дядя Сережа, там арабы животную мучают!»

- Какое животное? - поинтересовался я, но, видя, что малыши лишь поводят плечами, я выбежал во двор, где застал двух алжирских подростков, издевавшихся  над хамелеоном. После очередного удара палкой тот утратил способность менять цвета в соответствии с фоном, но после стремительного освобождения вскоре вновь обрел его. К вящей радости маленьких соотечественников, мгновенно ставших моими друзьями...

Выглянув из окна, выходящего на тот же двор я увидел «лендровер», вокруг которого прохаживались, поглядывая по сторонам, солидные мужчины определенно генеральской наружности.

Сбрызнув личину холодной водой, я мгновенно обрел рабочий вид и уже несколько минут спустя бодро представлялся:

- Товарищ генерал-лейтенант, командир гарнизона Арзев капитан 2 ранга Апрелев!

Судя по всему, мой вид не вызвал неприятия или недовольства.

- Ну что, командир, - задушевным голосом начал генерал, не сердишься, что вчера не приехали?

- Сердиться это - дело генеральское...

- Вот-вот. Не получилось. Понимаю что сегодня выходной, но людей собрать сможешь? Мне нужны старшие групп, женщины и члены…профсоюза. С кого начнем?

- Наверное, с женщин!

Все заулыбались. Инспекция начиналась без надрыва.

- Тогда действуйте!

Через тридцать минут женщины были собраны, чуть позже подтянулись и остальные. Все шло вроде бы неплохо, но мозг судорожно пытался решить проблему «товарищеского ужина». Законы гостеприимства, в отнюдь не попытка задобрить начальство, оставались святыми.

Разговоры со старшими групп не принесли облегчения. «Все выгребли вчера, Вячеславыч, сам понимаешь!»

Я понимал, но душевный дискомфорт оставался.

Мои тяжкие думы прервал генерал:

- Ну, что, капитан, неплохо тут у вас, совсем неплохо! И организация  на высоте. Рад знакомству. Как там у вас говорят - так держать!

- Есть так держать, товарищ генерал! Служим Советскому Союзу!

- Ну, а теперь нам пора.

- Может быть немного задержитесь, поужинаете? - Шалея от откровенного блефа       (а ну как согласиться?), изрек я.

Генерал на мгновение задумался: - Спасибо, командир, в следующий раз обязательно посидим и даже споем!

Камень упал с души, а вскоре генеральский «лендровер» исчез за воротами.

Генерал сдержал свое слово и приехал к нам уже не внезапно, а оповестив загодя. Гарнизон расстарался, и ужин стал в полном смысле слова товарищеским. И выглядел бы вполне традиционно, если бы не два забавных момента. В морской группе к этому времени сложилась устойчивая творческая группа. Помимо коллектива приличных доморощенных гитаристов во главе с флагманским ракетчиком Валерой Кишляром несомненной находкой стал его коллега Валера Осетров, прирожденный затейник, виртуоз-баянист и поэт-песенник. С вокалом, как мы считали, дела и вовсе обстояли прекрасно. Лирический тенор Юры Черноусенко прекрасно дополнялся героическим  баритоном моего друга Васи Личинкина. Вася, как признанный пианист, страдал от отсутствия инструмента, но в дни особого вдохновения охотно музицировал на клавишной части аккордеона. Меха при этом растягивали специально отработанные ассистенты. Помню, что наше исполнение дуэтом известной одесской песни «Я и Рабинович сильно испугались и решили удочки мотать...» не раз удостаивалось возгласов «Бис!» даже в арабской аудитории. Да и «массовка» могла подтянуть все что угодно, активно опровергая расхожее мнение, что русские редко знают более одного куплета самых популярных песен. В общем, арзевцы были весьма высокого мнения о своей самодеятельности до тех пор, пока не услышали пения... нового генерала. Терпеливо выслушав и искренне похвалив наше творчество, Михаил Георгиевич вдруг исполнил, одну за другой, несколько арий из итальянских опер. На родном итальянском языке. Если генерал хотел ошеломить присутствующих, то это ему удалось с блеском. После того как он прекратил пение, воцарилась гнетущая тишина. Нарушил ее голос генерала, который, похоже, не впервые сталкивался с подобным эффектом. И это был, отнюдь не эффект «виртуозной» игры крепостного на механическом пианино. Генерал был интеллигентен, умен, умело руководил беседой, но абсолютно ничем, до поры до времени, не выдавал своих вокальных талантов. Чем и вызвал столь ошеломляющий взрыв эмоций. На этом фоне продолжать наше «блеяние» казалось просто немыслимым.