Под сенью смерти - [3]

Капитан Трокан выдает служебную тайну. Он не считает нужным строго придерживаться инструкций, когда дело касается Иована Киша. В конце концов Йован Киш — это не первый встречный. Так он и сказал белградским коллегам.

Теперь Йован Киш закуривает сигарету — спокойно, неторопливо.

— По мне, так пусть обыскивают.

— Ясное дело. Только уж больно они дотошные. Вчера одну моторку часа три потрошили, разве что двигатель на части не разобрали. Вряд ли тебе охота торчать тут полдня.

Киш знает: как ни прячь, все можно найти. Только и требуется, что профессиональный навык да терпение. Ну и время. И своего рода талант.

— Твое здоровье! — весело говорит он, чокаясь с капитаном. Лед в коктейле уже растаял. — Мне и правда не к спеху. А коллеги за это жалованье получают.

Он одним глотком опорожняет бокал.

— По крайней мере, у нас с тобой будет время потолковать.

Трокан рад такому повороту дела. К Кишу он относится с почтением, а служба — дело унылое и однообразное.

— Конечно, если пригласишь на чашку кофе.

Оба сыщика — люди молодые. Один — худой и высокий, как телеграфный столб. Они обосновались в кабинете капитана.

— Лодка в вашем распоряжении, — говорит Киш. — А я пока побуду у товарища капитана.

Он не оставляет им времени заговорить.

— Если что понадобится, тогда позовете.

Киш разговаривает с ними так, словно они его подчиненные.

Худющий, как палка, сыщик берет со стола сумку из черной искусственной кожи.

Просвечивающий аппарат, думает Киш.

Второй берет сумку с прочим инструментом.

Кишу любопытно, знают ли сыщики, что или кого они ищут.

Этого они не знают. Их дело — обшарить каждую моторную лодку. Самым тщательным образом. И искать не стиральный порошок.

Йован Киш тоже понимает, что они ищут не стиральный порошок. Для этого не станут отряжать из Белграда двух сыщиков.

Знает он также, что на «Ласточке» нет ни золота, ни валюты, ни наркотиков. Нет и оружия.

Во всяком случае того, что они ищут, там нет.

— Дело было в декабре сорок третьего. А может, в январе сорок четвертого, дьявол его упомнит. Холодина был страшный, сопли к щекам примерзали. Вызывает меня командир. Местные жители сообщили, что в округе околачивается четверка неизвестных. Говорили, будто от немцев сбежали и ищут партизан. Вещей у них при себе никаких, только рюкзак.

Терраса погранзаставы выходит на Дунай. Напротив зеленой стеной стоят леса. Внизу, под ними — пристань. Вдоль красной кирпичной стены змеится трещина в палец шириной. Мощные моторы буксиров непрестанно сотрясают причал.

Йован Киш и капитан Трокан успели выпить по второй чашке кофе. Варит кофе какая-то пожилая женщина. Готовит прямо в чашечках, по-турецки. Капитан Трокан родом из долины Неретвы.

Сыщики вот уже битых четыре часа потрошат «Ласточку».

Да, ребята основательные, думает Йован Киш.

— На другой день нам удалось напасть на их след. Накануне ночью выпал свежий снег, и стало видно, что все четверо обуты в башмаки на рифленой резиновой подошве. Таких отпечатков обуви мне еще не доводилось встречать. Значит, они сбежали от немцев… В этаких шикарных ботинках? Конечно, пару ботинок они могли отобрать у немцев. Но чтобы все четверо были обуты в одинаковые? Велел я ребятам рассыпаться цепочкой. Дистанция — двести метров. Двигаться — как можно быстрее и без шума. И ни в коем случае не стрелять. Если это наши — чтобы своих не поубивать. Если не наши — все равно поостеречься. Трупы нам не нужны. И без того хватает закопанных в этом растреклятом лесу — и наших, и немцев. Нам нужны живые, чтобы говорили. А мертвые — они молчат.

Йован Киш откидывается в кресле. Ему доставляет удовольствие рассказывать о прошлом. Капитан Трокан поудобнее устраивает ноющую ногу. Теперь мало с кем поговоришь о былых временах. А там его молодость. Его жизнь. Сейчас ему ясно, что в ту пору он был счастлив. Тогда он этого не понимал. Только чувствовал голод и холод и знал, что необходимо победить.

К Йовану Кишу он относится с уважением.

— Я обнаружил их в бинокль. Они шли гуськом — не спеша, как школьники на прогулке. Одеты были в рваное тряпье. Лишь ботинки на них были новые. В лохмотьях можно прошагать и сотни километров, если обувка на тебе крепкая да рюкзак набит съестным. Правда, что у них там, в рюкзаке, я не знал. Так они дотопали до Сливовой долины. Тут я прокаркал. Сперва два раза, потом еще четыре. Такой у нас был условный сигнал. Один из чужаков обернулся, а остальные спокойно шагали дальше. В тех краях полно воронья. Сливовая долина растянулась на шесть километров. По обеим сторонам ее — крутые скалы, и вдоль одной идет узкая тропа. Но там пройдешь, если только ты свой человек в здешних местах.

Пятерку ребят я послал по тропе вперед, чтобы перекрыть выход из долины, а сам с Милодаром пустился вдогонку по долине. Проделать это не составило труда. Тропу окаймлял молодой ельник, лучшего укрытия и не придумаешь.

Капитан Трокан вновь чувствует себя молодым. В такие минуты он понимает, что жизнь его была прекрасной.

— Нас разделяло метров четыреста, когда они достигли устья долины. И тут мой сержант — как его звали, из головы вылетело — вышел им навстречу. Спрашивает, кто, мол, такие. В руках у него автомат. Заряжается со ствола. Дисковый, как и у меня.