Дальше шли молча, то и дело страхуясь о деревья. Но, когда системы предупредили, что осталась буквально сотня метров, Иван вдруг выматерился.
— Ведь из-за меня же всё!.. Я выпустил их, командир!
Группа нечасто обсуждала исчезновение двух членов. Не потому, что всем плевать, нет. Наоборот, не было космопроходца, который не думал бы о Вике с Робертом по нескольку раз за день. Если нет толковых предложений, конкретных наработок и мыслей по их поискам, то лучше молчать. Переливание из пустого в порожнее в среде космопроходцев не приветствовалось.
Но всему есть предел.
— Ты не виноват… — почти дежурно ответил Роман, чувствуя, что кривит душой.
Иван остановился. Через пару шагов встал и командир. Датчики движения молчали.
— Я её не брошу, — медленно проговорил Иван. — Не брошу тут Вику. Думаю, вы меня понимаете.
И Роман понимал. Как никто понимал — сам готов был хоть с обрыва ринуться, знай наверняка, что так он разыщет Ольгу.
А он её разыщет. Где бы Ясная её ни прятала.
— Ещё не вечер в Барнауле, — хрипло, зло отозвался Роман. — Мы найдём женщин. И Роберта. Никто кроме нас, Ваня…
Иван не ответил. Только посмотрел вверх, в небольшое светлое оконце. И пошёл дальше.
Стекло под ногами бликовало, отражая хищную морду «Осы» почти как зеркале. Тающие цифры на панели будто бы измеряли его, Романа, самообладание. Чем ближе космопроходцы были к вершине, тем сильней засасывали его необъяснимые злость и тревога.
Но стоило подняться, как от них не осталось и следа. На вершине не было ничего, что указывало бы на присутствие людей. Надежда обнаружить тут челнок или модуль, спущенный на Ясную давным-давно, пошла прахом.
— Ноль целых, восемьдесят девять сотых микрозиверт…
Показатель радиоактивного фона вписывался в представшую перед космопроходцами картину, как нотный стан в фюзеляж бомбардировщика. Это было похоже на ожившую сказку. Но рассказанную не земным детям.
В насыщенном пылью воздухе витали осколки изумрудного стекла. Потоки света, отражённые, преломлённые ими, отчего-то изгибались и вились причудливо, меняя цвета от оранжевого до синего. Отталкиваясь от невесомых пылинок, в этих лучах купались какие-то не то червячки, не то змейки. «Заплывая» за границу тени, они бесследно исчезали.
— Чёрт… триполий, что ли…
— Нет, я тоже… вижу… Как живые.
Они и вправду походили на привычных людям беспозвоночных. Но лишь до той поры, пока экзотела оставались на удалении. Стоило Ивану приблизиться к одной из летающих змеек, как она вдруг задёргалась, быстро видоизменяясь. Это было похоже на зацикленный обрывочек нанопроекции, коротенький и непонятный. Сам червячок притом рябил, как бы норовя исчезнуть, но что-то ему мешало.
— Голограмма?
— Похоже на то…
Космопроходцы осторожно шли к вершине, избегая змеек. Кое-где куски зелёной прозрачной породы были размером с них самих. Но тот, что витал над обширным кратером в самом центре взгорка, не шёл ни в какое сравнение даже с «Осами».
— Есть предположения, Иваныч?..
Предположений не было. Как и у самого Нечаева.
Округлый, вообще без углов кристалл был неправильной формы, с отчётливо видимыми изъянами и даже проломами. Поразмыслив, Роман пришёл к выводу, что и пыль, и более значительные куски в воздухе — всё это его частицы.
— Что-то внутри… — пробормотал Иван.
Да, в глубине потрескавшегося, выщербленного изумруда размером с треть модуля действительно виднелось некое существо. Или это человеческое воображение спешило всякой форме придать ненужный смысл?
— На краба похож… Здоровый какой!.. — всё говорил Иван.
Складывалось впечатление, что кратер под кристаллом — жерло вулкана. Не нужно быть геологом, чтобы понять: изумрудное стекло выплеснулось из-под песка, застав существо на холме врасплох.
— Подойдём ближе?..
— Не стоит, Ваня, — Роман усмехнулся, почуяв неладное. — Ясно же, кто погибает первым! Правильно: негры и решившие подойти поближе. Осмотримся ещё отсюда, обойдём. Но спускаться не будем. Нам ещё к проплешине идти — на всё у нас с тобой тридцать часов, помнишь?
Иван пошёл по часовой вокруг левитирующего кристалла. Следом двинулся командир. Что-то странное творилось с его панелью. Стоило отвести взгляд, как тут же вместо цифр чудились иероглифы. В итоге Роман уставился в показатель влажности, но разве мог он ожидать, что в следующую секунду иероглифы полетят снаружи, в подсвеченной пыли, среди витых пятицветных радуг?! Те самые червячки вдруг разом и обернулись иероглифами!
Роман остановился. Одна за одной, парящие змейки быстро принимали изначальный вид. Но не все. Некоторые исчезали: либо беззвучно лопались, либо схлопывались внутрь себя.
Что это? Газ? Но ведь уже прошло столько времени, всякое остаточное действие уже бы выветрилось! Или это… «Оса»? Ведь конкретно в этот экземпляр втекал вихрь…
— Иваныч, ты это видишь?
Боец медленно брёл средь иероглифов и радужной пыли. Он не слышал его.
— Иван?..
Экзотело словно бы отозвалось. Панель теперь без утайки покрылась иероглифами, а «Оса» вдруг самовольно остановилась, опустив винтовку дулом в стекло. Одно-единственное слово, которое Роман смог прочесть на панели, почему-то оказалось английским. И оно не предвещало ничего хорошего.
