Под счастливой звездой - [14]
Несмотря на таковую свою уверенность, Нестеров сообщил все же обо всем происшедшем в Нерчинское горное управление. Новость эта свалилась туда как снег на голову и подняла бурю волнений. Брат Нестерова, инженер, начальник Нерчинского горного управления, очень близко принял к сердцу это известие. Пользуясь своим положением, он пытался создавать препятствия на моем пути, посылал в Иркутское горное управление разведочный журнал с планами разведываемых местностей, указывал, что стоимость разведывательных работ за две зимы выразилась суммой в 30 тысяч рублей, и настаивал на том, чтобы отказать мне в заявке как незаконно воспользовавшемуся исследованными местами. Все предпринятое им, однако, оказалось напрасно. Иркутское горное управление просило указать закон, который давал бы ему право отказать человеку, подавшему первую заявку на свободные государственные земли. Закон гласил: «Кабинет оставляет за собой право заявлять и занимать свободные государственные земли, но не пользуется никакими преимуществами перед частными лицами». Согласно закону требовалось представлять сведения о разведывательной партии в Иркутское горное управление; следовало указать число лиц в партии, их фамилии, место отправления партии и т. п. Местность считается занятой, пока на участке находится разведывательная партия, и, коль скоро партия покидает участок, местность становится свободной, независимо от того, имеются на участке явочные столбы или нет. Этого правила Нерчинское горное управление не соблюдало, снимая на лето людей с разведывательных работ.
Несмотря на полную законность моих действий, у меня не было твердой уверенности в успехе. Копошилась в голове мысль, что, может быть, Нестеров и прав, может быть, действительно закон не про всякого писан и для власть имущих не составляло никакого труда отложить окончательное решение по моему делу на многие и многие годы.
На исходе лета, после окончания сезона работ, рассчитавшись с управлением прииска, я дружески простился с Нестеровыми и всем штатом служащих и в конце сентября выехал в село Горбица, откуда вниз по Амуру, на пароходе, спустился до Благовещенска. До середины ноября прожил я в Благовещенске, ожидая, когда по рекам Амуру и Зее установится зимняя дорога. Зимой я приехал на Зейские прииска и там встретился с Митрофаном Алексеевичем Субботиным и другими моими старыми знакомыми. Надо сказать, что кадры служащих на Амурские прииска формировались из опытных горняков, прежде служивших на приисках Восточной и Западной Сибири. Отношение ко мне было самое доброжелательное. Мне помогли устроиться на более легкие, в смысле разработки, золотые прииска Верхнеамурской компании, расположенные недалеко от Амура, по речке Джалинде. Россыпи там показали богатое содержание золота и раньше разрабатывались самой компанией, но, по выработке лучших площадей, компания перенесла свою деятельность в отдаленную местность, расположенную по реке Зее, на вновь открытые богатейшие россыпи. Прииска по Джалинде компания отдала в разработку бывшим своим управляющим Ларину, Доенину, Бродовикову и Некипелову, которым посчастливилось, разрабатывая остатки приисков, составить себе крупные капиталы.
Особенно повезло Глебу Ларину. Счастье привалило ему как раз в год моего приезда на Джалинду, и он в короткий срок превратился в обладателя миллионного состояния. С ним произошел случай в Сибири, я полагаю, небывалый. На конной бутаре, на которую подавали золотоносные пески всего пять лошадей, Ларин в один день намыл 30 фунтов золота, а по 5 и по 10 фунтов снимал несколько дней подряд. Компания не подозревала ничего о богатствах, скрытых на участке, который был ею отведен под конный двор. Для сравнения замечу, что в главном разрезе у Ларина, где песок на машину подавали двадцать лошадей, удавалось намыть полтора-два фунта золота в день, и то работы считались очень выгодными.
На Джалинду с рекомендательным письмом к своим бывшим подчиненным меня направил главный управляющий приисками могущественной в то время Верхнеамурской компании Дмитрий Афанасьевич Попов, коренной сибиряк-забайкалец. В письме этом Попов просил выделить мне участок из находившихся в их распоряжении многочисленных золотоносных площадей. Просьба Попова была охотно исполнена. Из предложенных мне участков я наугад выбрал участок среди старых выработок Верхнеамурской компании, на Васильевском прииске у Ларина. Участок этот находился в 3 верстах от работ Ларина, который места совершенно не знал и рассматривал мои работы как разведочные в отношении остававшегося у него трехверстного участка.
Предо мной была теперь задача организовать работы на имевшиеся у меня небольшие средства. В декабре я направился в Забайкалье в Нерчинский завод и закупил там тридцать местных недорогих лошадей. Упряжь на них я сделал хозяйственным способом, воспользовавшись, по вольному найму, услугами каторжан с акатуевской каторги, которая находилась в 20 верстах от Нерчинского завода. Дальше возник вопрос, чем загрузить лошадей. Гнать их порожняком до Благовещенска, на расстояние свыше тысячи верст, было неразумно: при существовавших по Амуру ценах на сено и овес лошади «съели» бы сами себя. В силу этих обстоятельств пришлось мне купить тридцать саней, нанять конюхов и загрузить двадцать семь подвод мясом, мороженым молоком, коровьим маслом, а остальные три подводы — рябчиками-«каменушками», которые в Нерчинском заводе стоили тогда 8 копеек пара. Наладив транспорт, пустились в длинный путь до Благовещенска по рекам Амуру и Аргуни. Путешествие наше отняло месяц времени. Ехали черепашьим шагом, в пути торговали мороженым молоком и маслом: деваться было некуда. Операция моя закончилась благополучно: прибыль, вырученная от торговли, покрыла расходы на прокорм лошадей и наем рабочих.
Русский серебряный век, славный век расцвета искусств, глоток свободы накануне удушья… А какие тогда были женщины! Красота, одаренность, дерзость, непредсказуемость! Их вы встретите на страницах этой книги — Людмилу Вилькину и Нину Покровскую, Надежду Львову и Аделину Адалис, Зинаиду Гиппиус и Черубину де Габриак, Марину Цветаеву и Анну Ахматову, Софью Волконскую и Ларису Рейснер. Инессу Арманд и Майю Кудашеву-Роллан, Саломею Андронникову и Марию Андрееву, Лилю Брик, Ариадну Скрябину, Марию Скобцеву… Они были творцы и музы и героини…Что за характеры! Среди эпитетов в их описаниях и в их самоопределениях то и дело мелькает одно нежданное слово — стальные.
Эта книга – результат долгого, трудоемкого, но захватывающего исследования самых ярких, известных и красивых любовей XX века. Чрезвычайно сложно было выбрать «победителей», так что данное издание наиболее субъективная книга из серии-бестселлера «Кумиры. Истории Великой Любви». Никого из них не ждали серые будни, быт, мещанские мелкие ссоры и приевшийся брак. Но всего остального было чересчур: страсть, ревность, измены, самоубийства, признания… XX век начался и закончился очень трагично, как и его самые лучшие истории любви.
«В Тургеневе прежде всего хотелось схватить своеобразные черты писательской души. Он был едва ли не единственным русским человеком, в котором вы (особенно если вы сами писатель) видели всегда художника-европейца, живущего известными идеалами мыслителя и наблюдателя, а не русского, находящегося на службе, или занятого делами, или же занятого теми или иными сословными, хозяйственными и светскими интересами. Сколько есть писателей с дарованием, которых много образованных людей в обществе знавали вовсе не как романистов, драматургов, поэтов, а совсем в других качествах…».
Об этом удивительном человеке отечественный читатель знает лишь по роману Э. Доктороу «Рэгтайм». Между тем о Гарри Гудини (настоящее имя иллюзиониста Эрих Вайс) написана целая библиотека книг, и феномен его таланта не разгадан до сих пор.В книге использованы совершенно неизвестные нашему читателю материалы, проливающие свет на загадку Гудини, который мог по свидетельству очевидцев, проходить даже сквозь бетонные стены тюремной камеры.
Сегодня — 22 февраля 2012 года — американскому сенатору Эдварду Кеннеди исполнилось бы 80 лет. В честь этой даты я решила все же вывесить общий файл моего труда о Кеннеди. Этот вариант более полный, чем тот, что был опубликован в журнале «Кириллица». Ну, а фотографии можно посмотреть в разделе «Клан Кеннеди», где документальный роман был вывешен по главам.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Воспоминания русской революционерки, сподвижницы Кропоткина, Чайковского, Желябова, Перовской и Синегуба, аристократки, вместе с единомышленниками «пошедшей в народ», охватывают период с 1873-го по 1920 год. Брешковская рассказывает о том, как складывалось революционное движение, об известных революционерах, с которыми она общалась в заключении. Она не только констатирует факты, но и с не угасшей революционной страстью осуждает политику большевиков, приведших страну в тупик после 1917 года.
Автор предлагаемой читателю книги генерал-лейтенант Александр Александрович Мосолов (1854-1939) служил в конном лейб-гвардии полку, главный пост своей жизни — начальник канцелярии Министерства Императорского двора — занял в марте 1900 г., с весны 1916 г. стал посланником в Румынии. С 1933 г. жил в Болгарии, где и написал свои мемуары. Отнюдь не приукрашивая царя, отмечая многие его слабости, А. А. Мосолов остался искренним монархистом, причем не только на бумаге: он участвовал в попытках спасти жизнь Николая и его семьи в 1918 г., был одним из организаторов «Общероссийского монархического съезда» на баварском курорте Рейхенгале в мае 1921 г.
Ришард Болеславский был в числе тех поляков, которые под влиянием патриотического порыва вступили в российскую армию, чтобы сражаться за независимость Польши. Вместе со своим уланским полком он прошел через все тяготы Первой мировой войны. После отречения царя и свершения Февральской революции польским уланам пришлось не только наблюдать со стороны ужасы безвластия: погромы, грабежи, самосуд и насилие, но и, становясь на ту или иную сторону, защищать свою жизнь.
В книге Эриха Людендорфа, теоретика военного искусства и одного из идеологов германского милитаризма, изложена его точка зрения на события 1914–1918 годов. Во многом благодаря его действиям немецкие войска нанесли ряд поражений русским армиям и вынудили их отступить за пределы Восточной Пруссии. Являясь начальником оперативного отдела Генштаба, Людендорф фактически руководил военными действиями на Восточном фронте в 1914–1916 годах, а в 1916–1918-м – всеми вооруженными силами Германии.