Под счастливой звездой - [8]

— Никогда не продаешься? — переспросил он.

Она сделала глубокий вдох.

— Никогда. — Она помолчала. Потом, поставив все на карту, добавила: — До сих пор не продавалась.

Он улыбнулся. От этого шрам в уголке губы стал более глубоким, но, странно, это не сделало его ни отталкивающим, ни уродливым. Совсем наоборот. Ей помимо своей воли понравилось вызывать у этого мужчины улыбку.

— Значит, ты будешь моей Шехерезадой?

— Шехерезада рассказывает сказки. Ты этого хочешь? — Своим тоном она дала понять, что сомневается в искренности его слов.

— Сказки она рассказывает в английском переводе. Но я читал книгу в оригинале, на арабском. Там все гораздо пикантнее, словно приправлено специями.

— Восток славится своими специями, — парировала она, — но я ничего о них не знаю. Я всего лишь простая английская девушка.

— Английская, да, но только не простая. Ты гордая как королева. Уверен, ты не разочаруешь меня. — В его глазах чувствовалось предвкушение.

Да, похоть — ключ к тому, чтобы удрать от него.

— Наверняка в Индии у вас были настоящие гурии, у такого красивого мужчины, как вы. — Немножко лести никогда не повредит.

— Было дело. Но я уже сыт по горло карри и истосковался по полезной английской пище.

— А что такое карри?

— Блюдо, такое же горячее, как эта ноябрьская ночь холодная. Оно воспламеняет страсть и наполняет сердце храбростью.

— Вы, может, и истосковались по английской пище, — сказала она, придав лицу игривое выражение, — но вот мне что-то очень захотелось попробовать этого карри. — Она захлопала ресницами, не оставляя у него сомнений в том, что это приглашение.

Его глаза вспыхнули, резкие линии скул смягчились.

— С удовольствием познакомлю тебя с ним, — сказал он. — Ты достаточно крепкая, чтобы это выдержать. Может быть, тебе даже понравится. Некоторым англичанкам нравится, хотя не многим. Большинство жалуются, что для них оно невыносимо.

На его лице промелькнуло какое-то выражение, которое она не вполне сумела распознать. Словно он обдумывал что-то опасное и взвешивал последствия. Она поежилась, надеясь, что это просто из-за холодного ветра, гнавшего мусор по безлюдному переулку.

Потом он потянулся к своей сабле и вытащил ее из ножен. Острый клинок поблескивал даже в темноте.

— Вытяни руки, — приказал он. — И стой спокойно.

У нее внутри все сжалось. Они здесь одни, никто их не видит. Ей стало не по себе от его последних слов про выдержку и мучения. Он же драгун, тот, кому доставляет удовольствие убивать. Быть может, причинять боль для него тоже удовольствие?

Но ей ничего не оставалось, как только подчиниться. Руки у нее туго связаны, освободиться она не может.

Придется ей пока покориться и дожидаться своего шанса. Она осторожно протянула руки и затаила дыхание, надеясь, что не совершила ужасной ошибки.

Он одним быстрым движением поднес саблю к ее запястьям и распилил стягивающую их веревку, а потом улыбнулся такой улыбкой, которую, не будь он драгун, она сочла бы доброй.

— Руки занемели? Потри их одна о другую. Скоро станет лучше. — Судя по всему, он знал, о чем говорит. Минуту спустя спросил: — Ну что, покалывание прошло?

Она кивнула с застенчивой улыбкой, и вновь его глаза осветились, как будто ему было не все равно. Однако хоть он и освободил ее от пут, но продолжал держать за руку.

— Как тебя зовут? Не могу же я продолжать называть тебя Шехерезадой. Слишком труднопроизносимое имя.

— Темперанс Смит.

— Час от часу не легче.

— Все зовут меня Тем.

— Капитан Майлз Тревельян к твоим услугам. Друзья зовут меня Тревом.

— А я буду вашим другом? — Она опустила ресницы, взглянула из-под них в той игривой манере, которую мужчины всегда находят неотразимой, и облизнула губы.

— Это тебе решать, — ответил он. Уголок его рта, где был шрам, изогнулся в улыбке. А потом, действуя так быстро, что она не успела понять, что происходит, прижался губами к ее губам.

Он ничего не мог с собой поделать. Это было неправильно, и он это понимал. Но она с ним явно заигрывала, а это было все равно что размахивать куском сырого мяса перед носом голодного волка. Не одно лишь вожделение побудило его прийти ей на выручку. И когда он это сделал, то вовсе не собирался заставлять ее расплачиваться за свое спасение телом. Но он ведь нормальный мужчина с нормальными мужскими инстинктами. Он не смог устоять против соблазна этих трепещущих ресниц и безошибочного приглашения, которое расслышал в ее голосе. А теперь жалеть уже слишком поздно.

Он полностью отдался удовольствию, когда прижался к ее губам. Они были такими живыми, такими отзывчивыми. Он почти поверил в то, что она желает его. Он говорил себе, что не возьмет ее, если она сама этого не захочет, но не смог удержаться.

Он дразнил ее губы кончиком языка неторопливо, не спеша, будто сопротивляясь соблазну слишком быстро завладеть ее ртом. Он ласкал ее шею одной рукой и поглаживал чувствительную кожу за ухом. Он знал, что это должно доставить ей удовольствие.

Она была словно одеревенелой и неуступчивой, когда он поцеловал ее, но мало-помалу стала откликаться на его ласки и расслабилась. Приоткрыла губы. Дыхание ее было свежим, вкус пьянящим. Отвечая на это новое приглашение, его язык исследовал пульсирующее тепло ее рта, и когда она внезапно лизнула языком его язык, все его тело ожило.