Под русским знаменем - [56]

Предстоял труднейший зимний поход через горы, и Михаил Дмитриевич приложил все усилия, чтобы его отряд не только ни в чём не нуждался, но даже был снабжён и «роскошью» — табаком, чаем и пр.

Бэнец за гонцом рассылались из Плевны. Скобелев ради успеха дела не затруднялся просить там, где не мог требовать. Результатом этого явилось то, что в его отряде оказались и тёплая нижняя одежда, и полушубки, и в изобилии всякое продовольствие.

Шестого декабря скобелевский отряд вышел из Плевны, чтобы через Ловчу и Селави перейти в Габрово.

Рано утром в день выхода скобелевского отряда опять ожили, опять засверкали холодной сталью солдатских штыков обезлюдевшие Зелёные горы. Было тихое, слегка морозное утро. Снег бодро похрустывал под ногами людей. Колонны шли мирно, в ногу, будто с сожалением покидая места, с которыми связано было столько воспоминаний — и тяжёлых, и радостных. Вот здесь, в этом логе была жаркая схватка, а здесь взорвало зарядный ящик; вот тут подкрадывались охотники, чтобы с внезапным «ура» ворваться во вражескую траншею... Когда проходили мимо недавно ещё грозных редутов Абдул и Раджи-табий, многие обнажили головы и осенили себя крестным знамением... ведь это были великие могилы — могилы храбрецов, каких уже не много оставалось на белом свете...

Генерал Скобелев выехал со своим штабом несколько позднее. Когда он проезжал мимо редутов, лицо его омрачилось. Он снял фуражку и трижды перекрестился.

— Сколько здесь жертв легло, и всё напрасно! — тихо, но всё-таки так, чтобы его было слышно окружающим, прошептал он.

На глазах у Белого генерала заблестели слёзы...

Свита Скобелева тоже осенила себя крестным знамением. Воцарилось невольное молчание. При виде редутов вспомнились Добровольский, Тебякин, Горталов и сотни неизвестных храбрецов, положивших свою жизнь за эти твердыни...

За Брестовацем начали нагонять ушедший вперёд отряд.

— Смирно! — раздавались команды офицеров, увидавших генерала.

— Здорово, молодцы! С походом поздравляю! — весело теперь приветствовал Скобелев своих героев.

Гул самых разнообразных приветствий послышался ему в ответ.

— Смотрите же! — продолжал Михаил Дмитриевич. — Будьте такими же молодцами, как и раньше! Вы теперь отдохнули, привели в порядок оружие, одежду, собрались с новыми силами... Впереди предстоит ещё много трудов, но, Бог даст, мы скоро покончим с турками на Шипке, а потом пойдём и до Царьграда и отдохнём уже там вволю!

Солдаты с удовольствием слушали своего любимца-военачальника. По их бодрым, довольным, раскрасневшимся на морозе лицам, по их блестящим, весёлым глазам видно было, что они вполне соглашаются с ним.

Скобелев обошёл свой отряд и помчался в Ловчу, чтобы заранее распорядиться там о разных хозяйственных нуждах.

Когда пришлось становиться на ночлег, то в деревнях, окружавших Ловчу, всё уже было приготовлено для приёма отряда. Солдаты получили горячую пищу, устроились в жарко натопленных болгарских хатах. Чувствовалась заботливость. Скобелев старался предусматривать всё, что могло доставить его солдатам хоть какое-либо удобство. Наутро он пропустил мимо себя все колонны, внимательно осматривал каждую, и ничто при этом смотре не ускользало от его взгляда: последний рядовой, запасная лошадь, лазаретная фура — всё было осмотрено, и если замечалась какая-нибудь небрежность или недостаток, Скобелев заставлял всё исправлять незамедлительно.

Пропуская мимо себя солдат, он расспрашивал их, всё ли они получили, что им назначалось. И беда была, если солдаты по каким-то причинам оказывались неудовлетворёнными!.. Виновного в этом ожидал строжайший выговор...

И на следующих переходах, от Ловчи до Сельви и от Сельви до Габрово, повторялось то же. Во всякую мелочь вникал начальник отряда, и полки явились на Балканы в образцовом порядке, здоровыми, весёлыми, готовыми ко всяким трудам.

В Габрово простояли долго — до кануна сочельника. И тут Скобелев не терял времени. В горы высылали партии рабочих для расчистки пути первых подъёмов. Скуплены были всюду сани: Михаил Дмитриевич предусмотрел, что невозможно иначе, как на санях, втаскивать орудия на обледеневшие кручи. Запасены были в значительном количестве вьючные лошади, на которых нагрузили продовольствие, амуницию и патроны. Когда же колонны начали выступать со своих стоянок, каждому из солдат приказали прихватить по одному полену... Сперва это последнее распоряжение показалось весьма странным, но потом, когда вошли в горы, весь отряд был благодарен своему начальнику, предусмотревшему, что топлива на Балканах достать будет нельзя...

Авангард выступил под командой подполковника Куропаткина, а утром в день Рождества начал восхождение на горы.

Перед началом движения Скобелев собрал вокруг себя офицеров и сказал им:

— Нам, господа, предстоит тяжёлая работа. Пожалуйста, приложите побольше энергии и труда. Если мы победим здесь, впереди не встретится трудностей, и мы легко займём Адрианополь и даже Константинополь...

У самого начала подъёма Скобелев выделил из казанского полка батальон, который поручил командованию полковника Ласковского, сапёров и сотню уральцев под начальством войскового старшины Кирилова.