Под русским знаменем - [16]

— Станичники, за мной! — крикнул удалой сотник и с шашкой наголо помчался вслед за неприятельскими всадниками. Не разбирая ничего впереди врагов, молодцы следом за хивинцами ворвались в город. Из зелени садов затрещали выстрелы, но с их треском смешалось ещё новое русское «ура!». Это примчался в карьер есаул Афанасьев, высланный Скобелевым с остальными сунженцами на подмогу Старицкому. Выстрелы разом смолкли. Вероятно, защитники Ката-куныра вообразили, что к городу подходит пехота главного отряда. С гиканьем неслись хивинцы по узким улицам к Казавату. Казаки мчались у них «на плечах», то есть чуть не след в след. Они успели доскакать до моста через канал как раз вовремя. Последний неприятельский всадник поджигал деревянную мостовую настилку. Меткий выстрел из казачьей винтовки свалил его в воду, и мост уцелел. Зато в раскалённом дневным зноем воздухе засвистали пули. Хивинцы засели в садах на противоположном берегу. Их совсем не было видно в густой зелени. Только облачка порохового дыма указывали, где прятались стрелки. В по время Скобелев уже входил в город с остальными казаками. На обоих берегах Казавата уже разгорелась перестрелка. Пришлось прогнать хивинцев из садов с противоположной стороны. Михаил Дмитриевич немедленно отправил через мост есаула Пискунова с полусотней спешенных оренбуржцев. С громким «ура!» кинулись вперёд удальцы. Чем ближе они были к противоположному берегу, тем всё реже слышались вражеские выстрелы. Хивинцы бросали свою позицию и уходили прочь. Наконец, русское «ура!» загремело на обоих берегах Казавата: враг был сбит отовсюду, и до Хивы оставался всего один переход...

Конец дела у Скобелева вышел столь же блестящий, как и начало.

X ПОД ХИВОЙ

ива — это сердце всех пустынь, всех песков Средней Азии. Отсюда расходятся бесчисленные караваны в кочевья туркмен, киргизов, каракалпаков, узбеков и других бесчисленных народцев и племён, кочующих в песках. Под Хиву же, на берега Амударьи, собираются они в такое время года, когда жизнь в песчаных пустынях становится невозможной. Поразить Хиву — значило поразить все пески, подчинить себе все обитающие в них племена. Хивинские ханы, а вместе с ними и все хивинцы пребывали в уверенности, что Хива недоступна ни для кого. Окружающие пески лучше всяких крепостей защищали Хиву — и город, и самый оазис — от вторжений извне. Были не раз попытки проникнуть сюда со стороны русских, но все эти попытки оканчивались неудачами и укрепляли туркмен в убеждении, что никогда никому не удастся пройти через песчаные пустыни и овладеть их «сердцем». В 1869 году смирились перед Россией Бухара и Коканд. Занятие русскими Ходжента и Ташкента разделили и подорвали их силу, но Хива осталась свободной и не усмирённой, и её правители принимали всевозможные усилия, чтобы привлечь на свою сторону туркменские племена, кочевавшие на юг и на юго-запад от Хивы, и русских киргизов оренбургской степи. Два неудачных похода русских: в 1717 и 1839 годах убедили хивинцев в полнейшей их безопасности, и на все представления туркестанского генерал-губернатора хивинцы отвечали насмешливо, как будто и в самом деле этот клочок годной для жизни земли всего с четырьмястами тысячами полудикого своевольного населения мог представлять из себя силу, которая оказалась бы не по плечу великой России...

И вот для Хивы пробил последний час. С севера подошёл к ней Оренбургско-Мангышлакский отряд «белых рубах», с юга подходил Туркестанский отряд самого «ярым падишаха» — «полуцаря» Кауфмана.

Великолепные, возделанные руками невольников-европейцев, сады окружают со всех сторон Хиву. Городок, весь состоящий из глиняных домов и окружённый толстыми стенами, как бы утопает в этой зелени. С севера в Хиву ведут Шах-Ыбатские ворота, с юга — Хазараенские. Отряд генерала Верёвкина подошёл к Хиве со стороны первых.

Остановился отряд в летнем ханском саду Чинакчин на канале Хатыр-тур. Верёвкин и его штаб заняли летний ханский дворец. Отсюда до Хивы оставалось всего 6-8 вёрст, и генерал решил подождать здесь известий от главного начальника всех отрядов, который с часу на час мог появиться на южной стороне Хивы.

Сад Чинакчин не уступил бы по своему устройству любому из пресловутых европейских садов. Превосходные фруктовые деревья, широкие прямые аллеи, роскошные цветники придавали этому саду несомненный европейский характер, и, как печальный памятник того, что на полудикарей хивинцев много поработали здесь русские люди, остались вырезанные на коре многих деревьев православные кресты, русские имена, надписи, даты...

Отряд генерала Верёвкина подошёл к Хиве благодаря успешным действиям Скобелева на Ярмыше, Катакуныре и Кош-купыре 26 мая. Верёвкин, едва только войска стали лагерем в саду Чинакчин, сейчас же выслал авангард и опять под начальством Скобелева вперёд по направлению к Хиве.

Казалось, молодой офицер не знал усталости. Едва отдано было приказание, он уже повёл две сотни уральцев и оренбуржцев по узенькой дорожке, пролегавшей между садами, огороженными глиняными дувалами. Образовалась теснина, и как ни закалены были удальцы, а всё-таки несколько тревожно поглядывали они то направо, то налево, каждое мгновение ожидая увидеть направленные на них стволы вражеских ружей. Опасность и в самом деле была велика. Из-за стен садов хивинцы могли бы поодиночке перестрелять казаков, но теснина скоро пройдена была вполне благополучно, и небольшой отряд выбрался наконец на простор.