— Она в шапочке. Закипеть мозги, конечно, могли. Но там сверху такая пимпочка есть — стравливать лишний пар…
— Чего?!
— Анекдот вспомнил, — улыбнулся оператор, — потом расскажу. Все с ней в порядке. Информацию просеивать будет. Только зачем?
* * *
Из библиотеки Танька вышла счастливая и беззаботная. Как ни странно, в ее отсутствие никто не позарился на стоявший в тени велосипед.
«Похоже, мы теперь будем отдыхать в свое удовольствие? — широко зевнул при появлении хозяйки Лютый.»
«Можно подумать, раньше так перетруждались, что пот градом, — удивилась Танька.
Не нуди, сегодня праздник сделаем! — Альтер Эго поддержало леопарда.
Ага, пир и фейерверк с восточными танцами…
Точно! Салют устроим! — выводя велосипед на дорогу, мечтала девочка.
Тебе спички давать нельзя: еще, чего доброго, море подожжешь…
И это мы еще грибов здешних не пробовали, — веселилась теперь от души.»
— А дай погадаю, красавица! Всю правду скажу, ничего не утаю. Что было, что будет, чем сердце… — запнулась на полуслове уличная аферистка, встретившись с пронзительным синим взглядом.
— Успокоится оно полным прекращением сердечной деятельности, — отрезвила ее Танечка.
Крупные цветы в рисунке темного платка на плечах мошенницы поспешили крепче переплестись веточками, а с некоторых осыпались лепестки. Танька улыбнулась своей шутке и продолжила:
— На противоположной стороне улицы логово стражей порядка. Сейчас как отдам тебя в их заботливые руки, — она крепко взяла за запястье обманщицу, — так и попадешь в тепло и уют ограниченного решетками пространства.
— Э! Дети голодные, — запричитала совсем молодая женщина, — лекарства купить не на что…
— Нет у тебя детей, — пристально посмотрела в глаза лгунье, — и лекарства тебе не нужны.
— Ай, отпусти! — стала вырываться гадалка. — Сейчас здесь голая упаду и буду кричать! Пусти, кому сказала!
— Прошти ее, она не знает, ш кем швязалась, — приближался дребезжащий голос беззубой подельницы. — Прошу, отпушти наш. Ты бенг[6], правда? Бенг? Не принеши нам беду, прошти, — старушка, замотанная в цветастые бесформенные одежды, умоляюще тянула к Таньке руку, свободную от клюки.
Из-под нечесаных, повязанных засаленной банданой, волос пожилой уличной приставалы смотрели выцветшие серые глаза, полные пожилых слез обреченности.
Просительница остановилась в двух шагах, а сердобольная Танька отпустила ее компаньонку и вернула руку на рог велосипеда. С сомнением покачала головой и почти уже пошла дальше:
— Откуда вы взяли, что я — он? У меня на лбу написано? — она скосила глазки вверх, стараясь рассмотреть мнимую надпись. Не получилось.
— Вишу. Убиваешь ш улыбкой. Такой, как шейчаш, доброй, — кивнула старуха на Танькино личико.
— Ну, ты, монстр шепелявый! Склероз разрешил забыть о страхе? Проваливайте уже, — снова собралась уходить Танька.
— Нет, уходи ты. Уйди из нашего мира. Навшегда! — выставила перед собой руку бесстрашная. — Так надо, я вишу.
Танька иронично хмыкнула и побрела прочь, не забывая посматривать на витрины: требовалась обновка.
* * *
— Она почему такая счастливая? — терзался техник. — Выяснила что-то?
— Без понятия, — пожал несколько раз плечами в ответ оператор, — могу только догадываться.
— Ну? Не томи, у нее есть ответ? Кого будет в жертву приносить?
— Можно тебя, — оценивающе оглядел коллегу. — Но, боюсь, побрезгует.
— Ты чего, — попятился техник.
— Повторяю: кроме того, что ты замечаешь, у нее есть кое-что еще…
* * *
«Как она заметила? — думало Альтер Эго.
Умываться нужно лучше, тогда бы только нас увидела, — ответила себе Танька.
Я серьезно.
В этой реальности много одаренных людей, она же фактически заперта. Накопились.
Кстати, об умывании. Может, сегодня в цивилизованном месте переночуем? Ванну примем, Люта отмоем…
Тебе мозги прополощем…
Мечтать не вредно! — показала себе язык девчонка.
Кто ж нас пустит?
Одежду тогда поищем, я платье хочу. Такое, знаешь, вот чтоб здесь и здесь — так. А еще тут — наискосок, а? Здорово?
Ладно, посмотрим, — Танюше давно хотелось чего-нибудь красивого.»
Впереди маячил маленький базарчик, вполне позволяющий прогуляться по рядам вместе с велосипедом. Показались навесы над лавками с одеждой.
«Обувь здесь вряд ли сможем выбрать, — сомневалась Танька.
Трикотаж посмотрим, задолбалась уже стирать!
Ой, какие мы нежные! Между прочим, половину я стираю.
Зато я зубы за нас чищу!
А я костер разводила!
А я, а я…»
— А-адну минутку, — протяжный властный оклик прервал спор. — Документики на животное, будьте добры, — отсалютовал вооруженный мужчина в форме. Еще двое стояли в нескольких шагах, пытаясь поджечь воткнутые в свои рты палочки…
«Что за чушь? — удивилась половинка девочки.
Это сигареты, дурманящее зелье такое, — пояснила Танька.
Нафига им дурман? И так в голове сплошная глупость: видала, у того, тощего, что за мысли?
Паскудные, пошлятина одна. Ишь, смотрит как…
Перед смертью, наверное. Пейзажем наслаждается.
Мысль хорошая…
Да, пейзаж располагает…
Я сказала — мысль!
Я и мысливаю!»
Спорить ни с кем не хотелось, материализовывать бумажки со штампами — тем более.
«Лют, можешь… — Танька изобразила, что именно задумала.»
«Повеселимся, — откликнулся хищник, исчезая.»
