Под прицелом войны - [2]

Ужас первой встречи с немцами остался в памяти на всю жизнь. В тот июньский день 41-го года я крутился возле будущего дома, который отец строил как раз напротив новенькой хаты деда Богдана. Мама работала на огороде, который располагался рядом. Тепло, поют птицы, жужжат пчелы… Хорошо! И вдруг в эту сельскую идиллию вторгся стрекот двух мотоциклов. Я с криком бросился к матери: «Немцы, мама, немцы! Прячемся!»

В годы войны в Большой Дайнове не было немецкого гарнизона. Да и партизаны, когда они появились, действовали по большей части где-то в стороне. Мы, как и многие крестьяне деревни, жили той же размеренной селянской жизнью, что и до войны. Немцы облагали крестьян определенным налогом на молоко, зерно, мясо, яйца, сено и т. д. За сданную продукцию вначале даже платили. Как-то за сельхозпродукты немцы привезли даже набор посуды – тарелки, ложки, вилки. Но так было только в первые месяцы оккупации. Впоследствии, с ростом партизанского движения, отношение фашистов к местному населению изменилось коренным образом, ужесточилось неимоверно.

Как кошмарный сон вспоминаю это время, когда не один раз находился между жизнью и смертью. Как и другие сверстники – дети войны, испытавшие все ее ужасы и тяготы, рано повзрослевшие, тянувшие на себе груз тяжкой мужской работы. Сегодня их осталось не так уж много. Считаю, что долг ныне живущих – не забывать о них. Не надо их сравнивать с ветеранами войны, фронтовиками; с теми заслуженными людьми, которые ковали победу в тылу; с партизанами и подпольщиками. Это – особые люди, и то, что государство чтит их, более чем заслуженно.

Но верно и то, что дети войны также вынесли на своих плечах такие беды, которые не пожелаешь и врагу. Сколько юношей и девушек попало, к примеру, не по своей воле в Германию и оккупированные ею страны? В институте у нас работали двое сотрудников, которых подростками вывезли в Германию и использовали там в качестве доноров. Из них сосали кровь!!! Разве такое можно забыть?

Оккупация… Тяжелое для детей бремя. Но школа работала, нас учили. Не немцы, а преданные Родине учителя. Учили по советским учебникам, которые скрывались от оккупантов и их прихвостней – полицаев. Конечно, такую учебу полноценным учебным процессом можно назвать лишь условно, и все же дети усердствовали, получая пусть разрозненные, пусть отрывочные, но знания.

С развитием партизанского движения и ответных карательных акций оккупантов наш молодой учитель (к сожалению, не запомнил его имя) часто говорил ребятишкам: «На сегодня хватит. По домам! Предупредите родителей о том, что в соседней деревне сожгли несколько домов. За связь с партизанами».

Здесь Иван Иванович высказал и свое отношение к поведению крестьян во время оккупации, которое, по его убеждению, было разным.

«Западники», увы, были настроены не так патриотично, как крестьяне-«восточники». Еще во времена польского панства «западники» надеялись, что поляки что-то им дадут. Напрасные мечты! Даже поговорка родилась: обещал пан бычка, а дал тычка. На те же грабли наступили «западники» с приходом немцев: думали, что немец им что-то даст. Наивные расчеты, конечно. Немцы никогда никому ничего не давали. Они только брали!

Часть юношей из Большой Дайновы и соседних деревень были мобилизованы в так называемые вспомогательные войска. Они носили форму серого цвета, стояли гарнизоном в Воложине, охраняя немецкие коммуникации – железные дороги, мосты и т. д. Впоследствии судьба этих парней была очень непростой.

Очень важно в связи с затронутой темой вспомнить и такой момент. После 1939-го года у власти в Западной Белоруссии оказались бедные люди. А почему они были бедными? Потому что или не хотели, или в силу разных причин не могли вкалывать до седьмого пота, как другие. Но помахать руками, покричать на сходе, это – пожалуйста. «Горланы-главари» – так, кажется, называл их великий пролетарский поэт.

Когда началась оккупация, часть этих людей ушли в лес и стали считать себя партизанами. Но какие это были партизаны, можно судить хотя бы по такому факту: узнав, что у отца имеются в наличии кожаные сапоги и шерстяной костюм, пришли в его дом и забрали эти вещи. Под угрозой расстрела, поставив хозяина дома к стенке. Лжепартизаны! Мародеры! А как поступают с мародерами во всех воющих армиях мира? Однозначно! К сожалению, факт этот был далеко не единственный на фоне той организованной партизанской борьбы с немцами, которую вели патриоты.

Я с большим почтением отношусь к советским солдатам, попавшим в окружение, а затем в плен в роковом 41-м году. Многие из тех, кому удалось вырваться, осели по деревням, стали «примаками» или нанялись к хозяевам. У нашего соседа был такой работник – Иван, кажется, из Воронежской области. Высокий, здоровенный парень, с которым я очень подружился. В шутку он называл себя Иваном Большим, а меня – Ваней Маленьким. Иван Большой был оптимистом, всегда находил ответы на самые «проклятые» вопросы. Дружески похлопывая меня по плечу, неизменно твердил: «Все будет хорошо. Вот увидишь, Ваня!»

Но однажды в один из апрельских дней все «восточники» из нашей и соседних деревень ушли в лес. В партизаны. У них была своя организация, свои командиры. Вот эти люди и стали ядром настоящих партизанских отрядов.