Под покровом чувственности - [23]

Она с несчастным видом затрясла головой, глотая слезы и пытаясь удержаться от рыданий.

– Ты просто устала и замерзла. – Он похлопал ее по плечу. – Завтра будет лучше. Утром снимем в здании оперы. Теперь иди переоденься, поезжай домой и хорошенько выспись. Не может же наша прекрасная Эбони выглядеть бледной и измученной.

Эбони была только рада уйти с пляжа и скрыться в прицепе. Вернее была бы рада... если бы прицеп был пуст.

На боковом диванчике, укрепленном под окном, выходившим на пляж и открывавшим прекрасный вид на «порше», сидел Алан.

– Так это ты следил за мной! – вскрикнула она, вспыхнув при мысли о том, что увиденная им сцена может только подтвердить его мнение о ее наклонностях. Она выглядела Иезавелью, с удовольствием демонстрирующей свое тело перед глазами мужчин, подставляющей его камере так же легко и свободно, как и возлюбленному.

– Закрой дверь, Эбони, – коротко сказал он.

– Нет. Уйди отсюда. Я же сказала, что не хочу иметь с тобой ничего общего, и это действительно так. Убирайся! Найди для удовлетворения своих потребностей какую-нибудь другую дешевую шлюшку, потому что я больше ею не буду! – Слишком поздно Эбони сообразила, что это прозвучало, как будто она сама себя охарактеризовала дешевой шлюшкой.

– Мне не нужна другая дешевая шлюшка, – сказал он, поднялся и, оторвав ее руку от ручки двери, сам закрыл ее. Она взглянула на его холодное красивое лицо с жесткой линией губ и твердым взглядом синих глаз и сделала то, что никогда ранее даже не приходило ей в голову.

Она ударила его по щеке, и от сильного замаха одеяло соскользнуло с ее плеч и упало на пол. А она осталась стоять полуголая, дрожа от возбуждения и тревоги, ожидая от Алана ответного удара. Или чего-либо худшего.

Но он даже не прикоснулся к ней, а только недоуменно подняв брови, потер красную отметину на щеке.

– Вероятно, я заслужил это, – сказал он и нагнулся за одеялом.

– Что... ты сказал?

– Я сказал, что заслужил пощечину. – И он накинул одеяло на ее плечи.

Запахнув его на груди, она, нахмурившись, смотрела на этого необычно кроткого и смиренного Алана. Что-то тут было не так.

– В чем дело? – с тревогой спросила она. – Что за новая игра, Алан?

– Я никогда не увлекался играми, Эбони, – сухо сказал он. – Им обучила меня ты.

Она виновато покраснела.

В этом заявлении было много правды. Не то чтобы она намеренно превратила их отношения в цепочку скрытых стычек. Однако настойчивое стремление Алана сохранить их отношения в тайне восприняла крайне болезненно. Неужели он действительно думал, что его ненависть к самому себе из-за столь страстного желания останется для нее незамеченной? И ей захотелось, чтобы он возжелал ее еще сильней. Поэтому она и не противилась любым его сексуальным фантазиям. И каждый раз торжествовала. Пока наконец... Пока наконец ее не захлестнуло чувство стыда. Чувство, переполняющее ее до сих пор.

– Хватит, Алан, – тихо простонала она. – Не надо больше... – Она уронила голову, и плечи ее затряслись.

Дальнейшее поразило ее.

Алан усадил ее, плачущую, на диванчик рядом с собой, нежно обнял за плечи и, ласково поглаживая волосы, успокоил.

– Больше ничего не будет, – наконец произнес он. – Я тоже больше так не могу. Давай начнем сначала, Эбони. Отбросим прошлое. Никаких тайн и секретов. Появимся публично, как нормальная пара, бывающая вместе, отдыхающая вместе. Как тебе это понравится?

Как ей это понравится? О Боже...

– Ты... ты хочешь, чтобы мы открыли наши отношения?

– Нет, я хочу, чтобы мы завязали новые, совсем другие.

– Другие... – Она задумчиво поморгала. – Чем же они будут отличаться?

– Тем, о чем я только что сказал. И другими вещами. Ну, что ты на это скажешь, Эбони?

– Я просто не знаю, что сказать!

– А я надеялся, что ты просто скажешь «да». Мать сказала, что ты сделаешь это, если любишь меня так, как она думает.

Эбони взглянула на Алана удивленными глазами.

– Она это сказала?

Он встретился с ней глазами.

– Это правда? Ты меня любишь?

– Я... я...

– Я могу тебя понять. Трудно быть уверенным в своих чувствах после отношений, подобных нашим.

– Ты... Ты хочешь сказать, что, может быть, тоже любишь меня? – спросила она с дрожью в голосе.

Он криво усмехнулся.

– А ты хочешь, чтобы я тебя любил?

– Да, – просто и уверенно ответила она. – Я всегда хотела, чтобы ты любил меня.

Он посмотрел на нее с огорчением.

– Ты не должна была говорить этого сейчас. Я обещал себе, что на этот раз буду более нежным, заботливым и даже, если уж тебе это нравится, бо лее романтичным. Но ты заставила меня снова пожелать сорвать с твоего тела эту кружевную тряпку и изнасиловать прямо здесь и сейчас же.

Внезапно он встал, и его губы скривились в циничной и язвительной усмешке.

– Я не уверен, что из этого что-нибудь выйдет, Эбони. То, что между нами произошло, наложило слишком сильный отпечаток на наши отношения. Но мне хочется пригласить тебя сегодня спокойно поужинать где-нибудь, а потом отвезти домой и постараться держать свои руки подальше. Хочу проверить, возможно ли между нами что-либо, кроме плотской страсти. Увидеть в конце концов, может ли что-либо получиться из брака между нами.