Под перекрёстным огнём. Том 2 - [78]

— …А теперь давай вспомним тебя, моя милая, — коварно улыбнулась она, заканчивая преамбулу и переходя к сути. — Давай вспомним твои дела и поступки ещё какой-то год назад. Вспоминаешь? Имена? Подруг по шалостям? Объекты развлечений? А может тебе напомнить — я следила, внимательно следила за всеми вами! Скрупулёзно собирала всю доступную информацию — а в стенах корпуса телохранителей это делать элементарно. Ну?

— Я… Но!.. — Бэль подалась вперёд, захлёбываясь от возмущения, но не могла связать и двух слов, чтоб сформулировать аргументацию. Она понимала, что гостья как бы не совсем не права… Но и возразить было нечем.

— Ты, Бэль. Ты, — ткнула её бывшая любовница, словно добивая. — Такая же развращённая дрянь, привыкшая к тому, что всё можно. По крайней мере, ты была такой ещё год назад. Поспоришь?

— Но я не!.. — Изабелла снова не нашла слов.

— Изменилась. Да. — Кивок гостьи. — Буду объективна — я сегодня сама нелогичность. После покушения и встречи с Хуаном ты действительно изменилась. Но ещё за день до той роковой встречи в парке ты проделала бы со мной то же, что и сестра, но только в гораздо более извращённой форме! — Блеск в глазах. — Я же говорю, я очень внимательная, и твоё досье не идёт с её ни в какое сравнение. Она тебе в подмётки не годится в плане полёта мысли.

Это был скорее комплимент бывалой охотницы своей коллеге, но Бэль от такой похвалы стало не по себе.

— Ты намного её переплюнула, Бельчонок, — продолжала добивать рыжая. — В пренебрежении. Чванстве. Осознании безнаказанности. Да, она более жёсткая, и всегда была более жёсткой… Даже людей убивала! — Паула-Мерседес покачала головой. — Но ты хоть и мягче, мразью была куда большей. Ну, чего молчишь? Возражай, какая я дура и ничего не понимаю!

— Как будто ты такая вся прямо агнец божий! — запылала Бэль, взяв, наконец, себя в руки. — Я тоже знаю о тебе многое. Что вытворяла ты и почему тебя заперли в корпусе даже после присяги и посвящения. Ты тоже далеко не подарок, моя милая сестрёнка!

Мерседес покровительственно улыбнулась.

— От моих игр не было плохо никому. Больше скажу, объекты моих развлечений до сих пор в полном от тех проделок восторге. Чего не скажешь о тебе и твоих игрушках. Ты любишь игрушки, но только те, которые из сделаны из полимеров и фарфора. Остальные для тебя ничего не стоящая пыль. На это что ответишь?

Бэль хотела что-нибудь сказать, честно хотела… Но слова не шли.

— Если бы Хуан в том пресловутом парке, или на следующей вашей встрече, смог узнать тебя получше, — продолжала добивать милая родственница, — если бы ты смогла раскрыться со стороны, с которой он тебя не успел увидеть, плевался и бежал бы от тебя без оглядки, через атмосферу без скафандра, твоё высочество! Тебе повезло, сильно повезло, моя милая, что ты — истинная мразь. То есть природная, искренняя. Не притворялась ею, а была сама собой. Ведь даже мрази имеют и другие стороны развития. Одну из которых Хуан и имел счастье увидеть, подумав, ты такая же — мягкая и пушистая — везде, со всех сторон.

Ну, возрази, бельчонок! Скажи, что я не права! — победно вскинула голову гостья, окончательно её растаптывая.

Изабелла молчала. А что она могла сказать? Она и сама об этом думала. До Хуана и до покушения она была другим человеком. Нервные встряски заставили её изменить мировоззрение, она уже не находит интересного во многих вещах, от которых сходила с ума ранее…

…Но это сейчас. А тогда это всё БЫЛО.

— Бэль, я пришла мириться, — вдруг резко сменила пластинку рыжая. Изабелла даже раскрыла рот от непонимания. Она только-только нашла линию, стратегию, которой собралась придерживаться в разговоре, чтоб защищаться… И на тебе! — Я не хочу поднимать и ворошить старое гнилое бельё, — с совершенно честными глазами продолжала гостья. — Да, была неправа, что согласилась на просьбу Хуана. И относись к этому как хочешь.

В оправдание скажу, что, во-первых, не верила и не верю, что ты изменилась ОКОНЧАТЕЛЬНО. — Её глаза победно заблестели. — Когда пойму, что твоё переформатирование завершилось… — Скривилась. — Тогда буду действовать совсем иначе. С гораздо большим уважением и всем прочим. Но пока ты в моих глазах не совсем такая, какой, какой видишь в зеркале себя сама.

И второе — я не танцевала на твоих костях. Как и со всеми объектами своей охоты, я, действительно, получала от общения с тобой удовольствие, пытаясь доставить таковое и тебе. Если и ты попытаешься быть объективной, поймёшь, что я права.

Она ещё раз внимательно осмотрела прикрывающее её тело полотенце.

— И это… Было здорово! Ты — классная! — вырвалось у неё.

— Да уж! — пробормотала Бэль. Возразить ей вновь было нечего. — Ну, и что теперь? Останемся и дальше любовницами? — пришла она в себя, допила кофе и залезла в кресло с ногами. — Или друзьями? И как будем делить нашего мальчика?

— Ты задаёшь вопрос, или ответ? — усмехнулась Мерседес. Всё, точки расставлены — врагами за их интимную связь они не будут, претензий ни у кого ни за что нет, а значит, этот пункт из повестки можно смело вычёркивать. Но он не единственный. Есть ещё и другой пункт, более важный лично для неё, Изабеллы Веласкес. А значит более важный в принципе.