Под парусом в Антарктиду - [25]

Погода на Канарах была теплая и спокойная. К концу нашего пребывания пошли фронты из грозовых туч, которые несколько раз пролились дождем.

Сначала мы разъезжали на нашей шлюпке под мотором, а когда кончился бензин, стали двигаться с помощью весел. Ко мне вдруг вернулись ощущения, которые я испытал маленьким мальчиком, когда первый раз увидел плавающую лодку, а немногим позже мог почувствовать вязкое сопротивление весла, прибой, в котором лодка пляшет и надо оттолкнуть ее от берега и успеть заскочить в нее, чтобы быстро-быстро отойти на веслах. Ничего не забылось, все осталось таким, как было в первый раз на Иртыше, почти тридцать лет назад: и босые ноги в мокром песке, и замоченные водой закатанные штанины, и запах воздуха после ливня, и доступность рыбы, лежащей на дне лодки, и пришедшая уже навсегда свобода.

Наша экспедиция была прикована к берегу банальной причиной — отсутствием бразильских виз. Колумба эта проблема вряд ли волновала, и мы могли ему только позавидовать. Наконец, перед тем как мы всерьез принялись искать фирму, занимающуюся пересылкой ценных бумаг, пришли паспорта. Нас более ничего не держало на острове, осталось единственное — зарулить в яхт-клуб и заправиться пресной водой под завязку. Следующая заправка могла быть только по ту сторону Атлантики, в Бразилии. Пока в баки заливалась вода, посчитав, какой час сейчас в Москве, позвонил Люде на работу. Удивительно, я сразу же дозвонился и попал именно на нее.

— Когда ты приедешь? — в ее вопросе было столько нежной настойчивости, что это заставило меня пережить одно из счастливых и трогательных мгновений. Боже мой! Она смотрела на это так, как будто я вышел в булочную и вот-вот вернусь. Я повесил на себя еще одну, но приятную в этот раз задачу: вернуться как можно быстрее. И неважно, что я совершенно не знал, как это сделать.

Мы не исправили наш дизель-генератор 44 в Лиссабоне и отложили ремонт до Канарских островов, где получили еще более худшую ситуацию по запчастям. И с трудом решили вопрос заправки яхты дизтопливом. Не надеясь на 44, мы все-таки купили в Лиссабоне мощный, но достаточно легкий и дешевый яхтенный водяной насос американской фирмы, отказавшись от целого блока тяжеловесной советской техники, рассчитанной на 380(!) вольт, с большим и тяжелым дизель-генератором на основе двигателя 4Ч-а. У нас был маленький, 4-киловаттный японский дизель-генератор весом 35 килограмм, спонсорский подарок, который вырабатывал 220 вольт и легко «набивал» все наши аккумуляторы и мог в паре с новым насосом заменить весь наш старый ненадежный агрегат весом около двух тонн. Японское изделие работало четко и надежно и потребляло удивительно низкое количество топлива. Мы решили больше не переживать по этому вопросу.

На следующий день, распрощавшись с новыми друзьями, подняв якорь, вышли из гавани и легли курсом на острова Зеленого Мыса.

Взглянув на обтянутые ветром паруса, настырный ход яхты, я опять задаю себе вопрос: что в этой экспедиции возьмет верх? Страх? Отсутствие сил? Денег? Или вечная, неодолимая тяга к путешествиям, этот знакомый до боли, желанный бег в пространстве? Я смотрю на мужиков, работающих на палубе, и успокаиваюсь. Хотя я не взялся бы пока говорить о наших перспективах определенно, слишком много здесь солнца и тепла — время покажет…

Из десяти нас осталось восемь. В Рио-де-Жанейро к нам должны прилететь ребята из Тольятти — Артур Чубаркин и Сергей Швагирев, а Лене с Женей предстоит перелететь в Новую Зеландию и ждать там нашего прихода.

Непривычно спокойное море напомнило о рыбалке. Все стали вытаскивать свои заначки, крючки и лески. Иван Иванович, долго мечтавший дома о настоящей рыбалке, извлек на свет крючок неимоверных размеров, сваренный из арматурной стали периодического профиля. Привязав к нему разноцветные нитки от капронового каната, он насадил на крючки свиные уши, которые шли как бесплатное добавление к суповому набору, купленному Леной на рынке в Лае-Пальмасе. Эту дикую снасть, мимо которой было опасно проходить по палубе, на толстой бечеве, заканчивающейся проволокой, Иван выбросил с кормы. Рядом положил «выключатель» — киянку 5 килограммов, и рыбалка началась.

Главный рыбак Дима, порыбачивший до этого на всем Дальнем Востоке, очень обстоятельно и терпеливо готовил свои снасти. Это были настоящие блесны и лески, которые рекомендовал Ирвин и на которые Дима «ухнул» в Лае-Пальмасе кучу денег. Он знал, что если бы он поймал сейчас большую рыбу, которой могла полакомиться команда, то из растратчика мигом превратился бы в героя. Народ «ставил» на Диму и далеко от него не отходил, подгоняя его, но Дима растянул подготовку на полдня. Наконец блесны были заброшены, они тащились за кормой на пятидесятиметровых капроновых бечевках. Море было спокойным, хода были небольшие, но рыба не клевала. Через несколько дней мы уже привыкли к тому, что, вытаскивая блесны, Дима показывал нам разогнутые крючки и глубокие борозды на теле блесны от зубов сошедшей с крючка добычи. Но вот однажды тишина раннего утра огласилась истошными криками: «Есть!!!» Выскочив на палубу, я увидел, как Дима, напрягаясь всеми мышцами, держал бечеву, а за кормой, в пятидесяти метрах, из синих с белой проседью волн вылетал на поверхность большой тунец. Он свечой взмывал метра на три-четыре в небо и возвращался в океан. «Смотри, как борет-