Под парусом через океан - [9]

Ветер взялся за нас всерьез. Наша оранжевая шлюпка рвется вперед. Чувствую на губах первые соленые брызги. Вместе с ними приходит и успокоение. В голове уже не стучит неотвязное: “Яна! Яна!”

— Водоворот! — кричит Дончо.

Кругом кипят пенные барашки. Но это не так уж внушительно. На лице Дончо написано разочарование.

Сумерки сгущаются, и мы зажигаем фонарь. Наши пожитки в полном беспорядке. Кое-как отыскиваю сухари и флягу с водой. Грызем сухари, поглядывая друг на друга, и вдруг беспричинно начинаем хохотать.

Надеваю свитер и непромокаемую куртку. Встаю на свою первую вахту. Мы еще не знаем, что пятичасовая вахта — это непосильное испытание.

Кажется, мне удается ни о чем не думать. Слушаю шипение воды у борта и поскрипывание снастей в темноте. Провожаю глазами проплывающие мимо огни кораблей.

9 МАЯ, ДОНЧО

Медузы, акулы, черепахи

Ночь прошла спокойно. Мы ожидали, что переход Пролива будет гораздо тяжелее, но “Джу” показала себя с наилучшей стороны. Только теперь, после первого серьезного экзамена, мы поверили в нее. Наше жилище несется по волнам во всем своем оранжевом великолепии. Должно быть, со стороны мы выглядим довольно странно: оранжевая лодка, оранжевые паруса, длинные соломенно-желтые волосы Юлии и желтые куртки, надетые на нас обоих.

Идем довольно далеко от берега. Мой план таков: день-два держаться берега, а затем, пройдя таким образом с полсотни миль, взять прямой курс на Лас-Пальмас. К сожалению, океан здесь кишит судами.

Африканский берег полностью соответствует моим школьным представлениям о нем — огромные песчаные дюны и никакой растительности. Неожиданно появляется белый город с причудливыми укреплениями. Он напоминает мне именинный торт.

Ветер слабеет. Мы едва движемся. Боюсь, что начинается штиль. Небо совершенно ясное. Теплынь. Океан кишит мириадами медуз. Появляются акулы. Впервые видим морскую черепаху. Я читал, что из нее получается прекрасный суп, но нам не дано его попробовать. Деликатесы не входят в наше меню, и по программе мы будем получать белки только с планктоном или консервами. Кричу:

— Юлия, это черепаха!

— Ты думаешь, что я приняла ее за кашалота?

Решаем завтра забросить сети для планктона. А сегодня займемся скарбом и отдохнем. На шлюпке всегда найдется работа, но мы не станем слишком усердствовать. Впереди еще много недель.

Юлия спокойна. Беззаботно смеется и подставляет лицо соленому ветру. Говорим совсем немного.

День проходит в борьбе с мешками. Мечтаю поскорее оторваться от берега и остаться наедине с океаном. Ветер совсем утих. “Джу” едва тащится. Если это пассат, то не представляю, как мы пройдем 4400 миль.

9 МАЯ, ЮЛИЯ

В три руки

Начало океана я, конечно, проспала. Когда я открыла глаза, меня ослепил блеск солнца на поверхности океана. Вижу, что Дончо хочет спать, но он тем не менее весело улыбается мне.

Берусь за румпель, а Дончо тотчас же засыпает во всех надетых за ночь куртках, свитерах и водонепроницаемых штанах.

Надо бы найти зубную щетку и согреть воду для чая. Но где там. Если бы мне предстояло перебрать папирус за папирусом всю Александрийскую библиотеку, я и тогда не думала бы столько времени, с чего начать. Впереди под палубой набросаны несколько мешков, контейнер с пленкой и батареями, ракеты, рулон карт, аптечки, кусок брезента, поплавки, ящик с надписью “Разное”, паруса… На сундуках постелены матрацы и спальные мешки. (Кстати, мы даже пользуемся простынями.) Возле двери рубки висит, так, чтобы можно было взять в темноте, одежда для вахты. В сундуках еще какие-то мешки, вода, сухари, полцентнера книг и коробки с разными сокровищами. На корме, под пайолами, — банки, веревки, инструменты. И куда бы вы ни сунулись, обязательно споткнетесь о восьмидесятиметровый якорный канат, оживший сразу же после погрузки на борт. И кроме всего этого, есть еще четыре ведра, свободно мечущихся по всей шлюпке, и бидончик с маслом (с его помощью мы будем усмирять волны). Я перечислила далеко не все предметы, которые делают жизнь на борту полной риска…

Прежде всего необходимо распаковать и толком распределить содержимое “главных” 14 мешков. Едва Дончо просыпается, как я нагружаю его работой. Он трудится честно, даже вспотел. Через час в лодке становится немного просторней. Но ясно, что за один день со всем не справишься. Ведь мы работаем в три руки. Один из нас (большей частью я) держит руку на румпеле, а свободной рукой больше размахивает и дает указания.

Вспоминаю, как мы отправлялись в прошлый раз через Черное море. Измученные советами, прогнозами, проволочками, вопросами. До последнего момента мы не были уверены, состоится ли вообще это отплытие.

— Категорически запрещаем! — сказали нам в инспекции судоходства. — На этой лодке не разрешается удаляться от берега более чем на три мили.

— Но она называется спасательной. Если корабль затонет в 300 милях от берега? Что будут делать потерпевшие — дожидаться разрешения или спасаться?

— Вот когда потерпите кораблекрушение, тогда…

К счастью, есть кое-кто и повыше инспекции. Беготня, уговоры, подписи, клятвы сделали свое дело. Но когда мы наконец отплыли, нам два дня не верилось, что нас не повернут обратно.